Редактор сайта «The Alien Online» Ариель (Ariel) взял интервью у одного из лучших писателей жанра героической фэнтези, автора, подарившего нам Видящих (Farseers), Каменных Драконов (the Stone Dragons), Скилл (the Skill), Белых Пророков (the White Prophets), Уит (the Wit-bond), Живые Корабли (the Liveships) и многое, многое другое — единственной и неповторимой Робин Хобб.

А: Итак, Вы закончили третью трилогию и завершили историю Фитца Чивэла Видящего. Что Вы чувствуете по этому поводу?

РХ: Ощущения очень странные. С одной стороны я чувствую, что мне будет очень не хватать этих персонажей, и в то же время я думаю, что теперь самое время поставить точку. Я всегда считала, что правильнее всего заканчивать одну историю в том месте, где начинается другая (хотя я вовсе не хочу сказать, что собираюсь начать следующую историю:).

Так вот, мне определенно будет недоставать моих героев, и я буду скучать по этому миру, но я чувствую, что пора переключаться на что-то новое.

А: Мне кажется, Фитц Чивэл — один из самых реалистичных и живых персонажей в жанре фэнтези. Насколько сложно вот так слиться с героем, увидеть мир его глазами?

РХ: Этот персонаж с самого начала был мне очень близок, так что это было вовсе не сложно, скорее даже очень естественно получалось говорить его устами. Пожалуй, работать с ним было легче всего.

А: Многие авторы утверждают, что их герои часто начинают жить своей жизнью, изменяя запланированный сюжет и отказываясь подчиняться своему создателю. Что-нибудь подобное случалось с Фитцем?

РХ: Герои действительно своевольничают. Раньше я намечала общий ход сюжета. Но в какой-то момент герой говорит: «Нет, этого я ни за что делать не буду! Да как ты могла подумать, что я на такое способен?!», и тогда лучше с ним не спорить.

Шут — это самый своевольный персонаж из всех. Я сама знаю о нем не больше, чем читатель. Он так и не раскрыл всех своих секретов. Его совершенно не заботят ни сюжетные рамки, ни временные, и иногда я понятия не имею, о чем он говорит. В конце концов, все разъяснилось, но Шут доставлял мне больше беспокойства, чем все остальные герои. Он постоянно старался все поменять, все перевернуть с ног на голову:

А: To есть он был чем-то вроде катализатора?

РХ: (смеется) Ну можно и так сказать. Он — джокер.

А: Когда Вы пишете, Вы заранее обдумываете героев или начинаете с какой-то общей идеи, а потом смотрите, что получится? Насколько детально Вы продумываете персонаж, прежде чем написать о нем?

РХ: Мне кажется, герои появляются раньше, чем сюжет, и рождаются они где-то в моем подсознании. Как будто смотришь на сцену, и вдруг кто-нибудь выходит из-за кулис. У них есть имена, прошлое, они уже все о себе знают. Я могу вспомнить всего два случая, когда я работала с персонажем, а потом говорила себе: «Нет, так не пойдет, с ним что-то не в порядке» и либо что-нибудь изменяла, либо отдавала эту сюжетную роль совершенно другому герою. Но большинство героев действительно приходят уже сформировавшимися личностями. Не знаю — откуда они берутся.

А: Что касается картины мира, в частности острова Аслеваль (Aslevjal), который так реалистично описан, Вы, наверное, много времени провели в Арктике, исследуя север?

РХ: Я выросла на Аляске и много лет прожила на острове Кодьяк. Можно сказать, что Аслеваль — это Кодьяк, перенесенный на север. Там на самом деле есть острова, покрытые льдом большую часть года.

А: То есть, этот мир у Вас в крови?

РХ: Да. Я знаю север. Я не смогла бы писать о тропиках.

А: Я ожидал, что у Фитца возникнет связь с каким-нибудь другим животным, но этого не случилось. Он объясняет причины, но мне всегда было интересно, почему Вы так решили?

РХ: Это Фитц так решил. Если вспомнить, как возникла их связь с Ночным Волком, становится ясно, что это не было сознательным решением. Так уж вышло. Из своего опыта отношений с животными могу сказать, что это почти то же самое, что любовь к человеку. У нас дома есть пес, замечательный пес. Его выбрала моя дочь, и она любит его, а он ее боготворит. А я для него — просто друг, он не моя собака. Между нами нет такой тесной связи, какая была у меня с Локи, моей прежней собакой. Вот так это бывает. А в случае с Фитцем этого просто не случилось.

А: Но Вы планировали это, когда начинали писать? Просто эти звери так и просятся:

РХ: Нет, я бы не сказала, что у меня были какие-то конкретные планы на этот счет. Мой принцип: «поживем — увидим».

А: Последние слова, завершающие историю ужасно трогательные. Вы знали заранее, что все так закончится?

РХ: Знаете, иногда у меня рождаются какие-то слова или фразы, и я чувствую, что они обязательно войдут в книгу. Случается, они возникают задолго до появления самой книги. Могут пройти месяцы, и даже годы, прежде чем эти слова найдут свое место. Это как раз такой случай.

А: А что Вам больше всего нравится в процессе написания книги?

РХ: Ощущение, что книга написана. Хотя нет. Это стандартный ответ. Все авторы говорят: «Я не люблю писать. Мне нравится момент, когда книга написана».

Для меня труднее всего перенести на бумагу первые слова. А нравится мне то, чего большинство авторов терпеть не могут. Я люблю переписывать — возвращаться назад и смотреть, что можно добавить, написать лучше или как усилить сцену, чтобы она захватила читателя. Мне правда это нравится. Писать первый, исходный текст, это все равно, что вырывать зуб. И я стараюсь вернуться к написанному второй раз и третий:

В Microsoft Word есть возможность отслеживать, сколько раз Вы обращались к файлу. Оказалось, что отдельные файлы я открывала больше пятидесяти раз. Я постоянно возвращаюсь назад и переделываю, отшлифовываю, причесываю. Часто мне бывает очень трудно остановиться и перестать переписывать после того, как я отправляю книгу редакторам. Мне приходится быть очень осторожной, потому что, продолжая просматривать написанное, я могу, не отдавая себе отчета, внести поправку и моя версия будет отличаться от редакторской.

А: Может быть, как раз это и делает ваши произведения такими цельными. Я никогда не встречал в ваших книгах нестыковок. Наверное, это результат шлифовки?

РХ: Я действительно много раз все проверяю и исправляю и это, конечно, помогает. Но нужно сказать, что у меня есть два очень хороших редактора (один в Штатах, другой в Англии) и мне очень повезло с корректорами. Они замечают малейшие ошибки — если я, к примеру, изменила цвет волос героя или написала что-то противоречивое. Как-то я перепутала имена персонажей, и корректор написал мне: «У Вас мертвец сидит на веслах:«.

Кстати, в последней книге есть как минимум две ошибки. Но я Вам о них не скажу, раз Вы их пропустили, значит все в порядке.

A: Вы пишите в каких-то особых условиях или просто открываете лэптоп и творите?

РХ: Знаете, когда я проезжаю мимо Старбакс (Starbucks — сеть кафе в Штатах), я часто вижу таких писателей. Они сидят с кофе и лэптопами и задумчиво созерцают стены. Глядя на них, я думаю «Боже, если бы я тоже так могла! Но мне нужно возвращаться к работе:«. Не думаю, что я смогла бы писать в такой живописной обстановке. Мне нужно сесть в кабинете, включить компьютер и приступить к делу. Раньше у меня были определенные устоявшиеся привычки. Но теперь у меня есть два внука, и в любой момент они могут ворваться ко мне, и работа на этом заканчивается.

Одна из моих дочерей все еще живет со мной. Обычно я работаю, пока она в школе. Я не могу писать, когда дом полон детей. Когда вокруг носятся дети, можно готовить или что-то еще по дому делать, писать — совершенно невозможно.

А: То есть, Вы работаете в тишине?

РХ: Какое там! У меня всегда включен проигрыватель, время от времени приходит собака и требует внимания, а кошки этого терпеть не могут: Мой дом не из числа спокойных и тихих. Если иначе не получается, я могу писать по пятнадцать минут. Но когда у меня выдается пара часов нормальной работы, я могу погрузиться в мир книги, я словно оказываюсь там. Не знаю, как описать это ощущение.

А: Вам предпочитаете стиль «от первого лица»?

РХ: Мне очень нравится писать от первого лица. Я считаю, что это самый непосредственный способ рассказывать историю. Ты сразу берешь читателей «за горло», либо они с тобой, либо откладывают книгу в сторону. История с самого начала захватывает читателя. К тому же, когда пишешь от первого лица, не боишься упустить что-то, все что знает герой, знаешь и ты. С другой стороны, ты, в свою очередь, знаешь не больше, чем герой, но это только помогает поддерживать напряжение. Когда я читаю что-нибудь, написанное от третьего лица, у меня возникает ощущение, что автор что-то скрывает. Так и хочется воскликнуть: «Ну же! Покажи мне, что за той дверью!». А когда повествование ведется от первого лица, ты просто не знаешь, что там, за дверью. Нет ощущения, что от тебя что-то скрывают.

А: Вы никогда не жалели, что использовали псевдоним Робин Хобб для книг серии о Видящих (вместо того, чтобы написать их, как Мэган Линдхольм (Megan Lindholm))? Или Вам нравится иметь два имени?

РХ: Мне это очень нравится. И я с легкостью возьму новый псевдоним, если буду писать что-то новое, в другом жанре или в ином стиле. Но имя «Робин Хобб», было необходимо в первую очередь потому, что повествование в книге ведется от лица героя — мужчины. Я была удивлена, насколько это оказалось удобно — быть неизвестной. Никто не ждал от меня ничего определенного, и я была свободна делать что хочу.

А: Вы написали что-нибудь еще как Мэган Лигдхольм? Или, может быть, собираетесь написать?

РХ: Я написала несколько рассказов. Последние книги заняли почти все мое время, так что только рассказы. Но если у меня возникнет замысел истории в стиле Мэган Линдхольм, я воспользуюсь этим именем. Например, если это будет книга о современности, я думаю, стиль Робин Хобб для этого не подойдет.

А: У Вас есть любимые авторы? Или вы из тех писателей, которые не читают чужих книг?

РХ: Нет. Вовсе нет. Я читаю многих авторов. Например, я с нетерпением жду выхода очередной книги Джорджа Мартина. Хотя я считаю, что он должен потратить столько времени, сколько нужно, главное, чтобы книга получилась хорошей. Я не хочу, чтобы он спешил. Я хочу, чтобы он писал, но пусть не торопится.

А: А кто еще Вам нравится?

РХ: Мне очень нравятся Конни Виллис (Connie Willis), Линн Флевеллинг (Lynn Flewelling), Стив Браст (Steve Brust): всех и не назовешь.: Это среди тех, кто продолжает писать. Но я люблю и старых писателей: Джека Вэнса (Jack Vance), Пола Андерсона (Poul Anderson), Фритца Лейбера (Fritz Lieber): и многих других. Я их с удовольствием читаю и перечитываю.

А: Я заметил, что все авторы, которых вы назвали — американцы. Я так понимаю, что по-прежнему существует большая разница, где публиковаться — в Штатах или в Англии. Вы читаете английских авторов? У Вас есть любимые английские писатели?

РХ: Когда я иду в книжный магазин, даже в Англии, я никогда не говорю себе: «Я хочу купить книгу какого-нибудь англичанина». Когда я читаю книгу, я могу заметить какую-то необычность в изложении, но только если написание слов отличается или используются непривычные идиомы, я, возможно, определю, что автор — англичанин, или канадец, или австралиец или еще кто-нибудь. Так что, я, скорее всего, читала английских авторов, не придавая этому значения. Есть один автор, который мне особенно нравится: Никак не могу вспомнить его имя: Книга о проникновении в другой мир, полный архетипов, во всяком случае, я так это воспринялА: Я обязательно вспомню, если мы поговорим о чем-то другом:

:Роберт Холдсток (Robert Holdstock)! Вот как его зовут. «Лес Мифаго» («Mythago Wood»):

А: А кто из создателей фэнтези сильнее всего на Вас повлиял? Кто Вас вдохновил на написание фэнтези?

РХ: Наверное, многих я уже назвала, хотя есть и другие: Я думаю, Редьярд Киплинг оказал на меня сильное влияние, на мое понимание того, как следует излагать историю.

«Властелин Колец», конечно — этого влияния никто не избежал. И «Последний Единорог» (Last Unicorn) Питера Бигла (Peter S. Beagle). Еще я считаю, что многому можно научиться у детективного жанра. Мне очень нравится Джон Макдональд (John MacDonald), Роберт Паркер (Robert Parker), книги о Ниро Вульфе, Шерлоке Холмсе. В этом жанре так много историй, основанных на действиях главного героя, которые дают отличный пример того, как строится такое произведение. Когда одинаково важны и герой-рассказчик и сюжет, и при этом, вместе они образуют нечто гораздо более интересное, чем простое описание характеров или голый сюжет.

А: А Вам никогда не хотелось заняться каким-нибудь совершенно новым для себя жанром?

РХ: Я думаю, фэнтези мне ближе всего, но я всегда готова позаимствовать что-то из других жанров и вписать это в фэнтези. Одно из самых замечательных свойств фэнтези — ее нереальность. Так что, можно написать фэнтези-вестерн, фэнтези-детектив, романтическую фэнтези, юмористическую фэнтези и вообще, какую угодно фэнтези — космическую, например. Это очень открытый жанр, можно делать что угодно.

А: Теперь вопрос, который мучает всех Ваших фэнов: «Что же дальше?»

РХ: Мм: Не знаю. Есть две хорошие задумки, причем, совершенно разные. Я работаю понемногу над обеими и жду, когда одна из них захватит меня и скажет: «Сначала меня!». В то же время, хотя у меня нет писательского «блока», но я чувствую некоторую опустошенность, закончив девять книг в пределах одного мира. Все мои герои остались там, в этом мире. Я снова смотрю на пустую сцену. Где-то за пределами круга света, в тени стоят несколько персонажей, и я смутно вижу задник. А еще есть куча материалов, которые нужно изучить.

А: Хотя Вы и закончили историю Фитца Чивэла, у Вас наверняка есть масса наработок для этого мира. Вы собираетесь в него возвращаться?

РХ: Не знаю. Опять же, если у меня родится история, которая определенно будет принадлежать этому миру, я, без колебаний, к нему вернусь. Но я не хочу снова и снова использовать его для сюжетов, которые можно реализовать в любом другом месте, только для того, чтобы сказать: «Вот здесь у нас Удачный (Bingtown)» или «А вот история в Шести Герцогствах». Или только потому, что если действие будет происходить в Удачном, книгу будет легче продать, или еще по какой-нибудь подобной причине. Это было бы ужасно. Если история будет из этого мира, тогда, и только тогда, я к нему вернусь.

Но я не собираюсь сидеть в кабинете и думать: «Я должна придумать историю про Удачный». Так мои сюжеты не рождаются. Если меня пригласят участвовать в антологии и я найду что-то подходящее в своих набросках или незаконченную историю, подходящую по теме или еще что-то: Как бы там ни было, я не могу придумывать истории «на тему».

А: Робин Хобб (или Мэган Линдхольм), было очень приятно с Вами встретиться. Огромное Вам спасибо!

Перевод: Дмитрий Клокотов. Copyright (c) The Alien Online, 2003.