Всемирно известный 75-летний американец прилетел в Екатеринбург по приглашению организаторов 20-го Всероссийского фестиваля фантастики «Аэлита». Его встречали восторженно, особенно то поколение, которое зачитывалось его романами и новеллами в 60-80-х годах. Он знал, что его читают в России, но не догадывался, как широко. Устав уже на второй день от этой славы и неожиданности, он тем не менее легко согласился дать интервью собственному корреспонденту «Известий» Сергею АВДЕЕВУ.

— «Известия» — это общенациональная ежедневная газета, которая позиционирует себя как...

— Я хорошо знаю «Известия», они есть в Америке. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы.

— Вы уже третий раз в России. Скажите, меняется ли наша страна?

— Мне трудно судить обо всех серьезных изменениях, я еще мало успел увидеть. Но то, что уже видел, меня поразило. Екатеринбург — это другая планета. Живой, динамичный город. У вас сейчас гораздо менее напряженная обстановка, чем была раньше. Главное, что бросается в глаза, — люди в России стали заметно свободнее.

— С высоты вашего жизненного опыта наверняка можно судить и о том, как меняется мир. Скажите, чего больше стало на планете — добра, зла, прагматизма?

— Я не ожидаю, что люди когда-нибудь станут святыми. Но мне кажется, что цивилизация постепенно приведет людей к тому, что они станут менее эгоистичными и более щедрыми. Я надеюсь, вместо того чтобы говорить «дай», они все чаще будут говорить «возьми». Мне сложно судить о России, но что касается сегодняшних США, исламских государств, Африки — здесь пока прослеживается лишь усиление конфронтации. Люди, к сожалению, здесь более агрессивно настроены.

— А что определяет направление движения мира: уровень развития экономики, культура и наука, политика или объективные обстоятельства?

— Я об этом всегда думаю. В Америке издана книга под названием «Быстрей!». В ней автор пишет, что человечество, пытаясь получить от жизни больше удовольствий, придумывает все более различных новшеств. И вот оно несется к полному удовлетворению своих потребностей, по крайней мере, в Америке. Да и в большей части мира. Но я думаю, направление развитие общества определяет все-таки дух, который царит в нем. Очень много значат и объективные обстоятельства, но в их субъективном исполнении.

— Американцы обожают свою демократию. А в России многие с благодарностью вспоминают времена коммунистов. По-вашему, действительно ли неизбежен один для всех исторический путь: от тоталитарных режимов — к демократии?

— Я не политик и не теоретик. Но уверен: в принципе, людей очень сложно повернуть в ту или иную сторону. Существует постоянное противоречие между тем, чего хотят люди, и тем, что им пытаются предложить. Общество сегодня разделилось на две половины. Одна бежит за Америкой, пытаясь ее догнать, другая бежит за арабским миром. Но очень многие традиционные арабы пытаются замедлить скорость своей жизни, как-то уйти от быстрой цивилизации. Коммунизм и социализм в принципе — очень неплохие идеи. Но проблема коммунистов в том, что они патологически страдали манией преследования. Пытаясь всеми способами защитить себя от какого-то другого влияния, они забыли о реализации самой социалистической доктрины. Потому их поиски не увенчались успехом.

— Кто из мировых лидеров сегодня у вас вызывает наибольшие симпатии?

— У меня нет любимцев в политике. Я стараюсь разными способами оградить себя от всего этого, потому что выбирать из политиков приходится только между плохими и очень плохими. С точки зрения простого человека, все они — Буш, бен Ладен, Саддам Хусейн — плохие люди. Бен Ладен решает этические проблемы путем насилия и жестокости. Хусейн — типичный диктатор, которых мы наблюдали на протяжении всех веков: дай мне и моей семье все, а ты можешь умереть, и ты тоже можешь умереть...

— А какое место в определении путей развития цивилизации занимает религия? Не хотелось бы вам добавить к 10 христианским заповедям пару-тройку своих?

— Самая важная, на мой взгляд, заповедь в Библии: «Если тебя ударили по одной щеке, подставь другую». Сейчас я очень озабочен ситуацией, которая сложилась в моей стране. Когда Америку ударили по одной щеке, люди поспешили и нанесли ответный удар. Этого ни в коем случае нельзя было делать. В этом контексте я считаю, что буддизм привнес в мир очень много высоких заповедей, которым надо бы следовать. Со времен короля Ашоки Венди буддисты не вели и не развязывали никаких войн. И они не настаивали, чтобы все остальные поклонялись Будде, это вовсе не обязательно. В этом смысле я считаю буддизм даже не религией, а неким сводом этических норм.

— Вы представитель плеяды писателей, которые приучили всех нас к ужасным, а теперь и виртуально-забавным «космическим войнам». Вам самому не страшно жить в сегодняшнем реальном мире — с его террористами, массовым голодом и болезнями?

— Дело в том, что мир всегда был пугающим. К сожалению, этого невозможно избежать ни одному из нас, потому что чем больше мы узнаем, тем больше начинаем бояться. Лично я стараюсь не пугаться так сильно, для чего культивирую в себе определенную глупость.

— Но когда же мы сможем победить все это зло? Что для этого нужно?

— К сожалению, мы никогда не сможем составить полную оппозицию злу. Может, так запрограммирован мир, наша Вселенная. Нам часто кажется, что мы всегда можем найти решение проблемы — вот оно, вот. На самом деле очень сложно выполнить эти решения. Например, люди голодают — значит, надо дать им, каждому, пищу. Но ведь сделать это совершенно невозможно.

— Да, но тогда каков прогноз: что произойдет, если мы не сможем справиться со своими бедами?

— Если мы не найдем правильного решения — будет конец, произойдут какие-то необратимые явления, с которыми справиться будет никому не по силам. Даже новое пришествие Христа не спасет мир, потому что люди уже не такие простые, они стали изощреннее, вооружились наукой, оружием. Дело еще в том, что все эти проблемы тесно связаны друг с другом. Голод и болезни — с терроризмом. Нет проблемы голода в чистом виде. Это связано с безработицей, с ростом населения на земном шаре. Надо и рассматривать все эти вещи во взаимосвязи. Но человеческий мозг, к сожалению, не всесилен.

— В ваших книгах большинство героев решают свои и мировые проблемы легко, с юмором...

— К сожалению, текст и реальную жизнь можно сравнивать в очень малой степени. Жизнь диктует свои условия, и выполнить их или преодолеть бывает очень сложно.

— Как вы считаете, какие-либо сюжеты из ваших книг хоть однажды становились реальностью во Вселенной?

— О да, это наверняка! Точно я не могу сказать какие. Это как «черные дыры», где многое еще неизвестно нам. Было сделано много научных открытий, создана масса теорий возникновения Вселенной. Какая из них верна и какие именно сюжеты из книг писателей-фантастов стали ее историей, сложно сказать. Но мир переживал то, что мы, сказочники, написали. Это точно.

— Тогда, может быть, вы сделаете прогноз? Что будет главным в психологии людей лет, скажем, через 100: гуманизм, прагматизм, расизм? И будет ли вообще единая цивилизация?

— Единая цивилизация — утопия. Скорее всего, мир будет состоять из небольших стран, каждая из которых будет жить по своим принципам. Потому что единая цивилизация предполагает единого правителя, а это невозможно в принципе. Я не хочу навязывать никому свою точку зрения, да и вообще предсказать будущее с точностью невозможно. Это просто мое эмоциональное предчувствие, предпочтение. Мне нравятся разные люди в разных одеждах, их разная пища. Я большой путешественник. Что же касается убеждений, то церковь, например, проповедует всепрощение. Я считаю, что разум покинул людей еще в первые дни Французской революции. А большинство писателей, фантастов в том числе, сейчас часто пишут о том, что наш разум во многом зависит от эмоций. Эмоции же, которые бушуют в нынешнюю эпоху неопределенности, ведут к хаосу. Теория хаоса сейчас очень популярна. Так что о гуманизме, прагматизме или расизме говорить пока сложно. Может быть, мир вообще исчезнет с лица Земли в результате какого-то катаклизма. К сожалению, очень много физических факторов, которые способны спровоцировать глобальную катастрофу. Но люди очень мало делают, чтобы ее избежать. Чтобы мир выжил, надо ему помогать.

— Спасибо за интервью. Могу ли я в этом городе чем-то помочь вам лично?

— О, благодарю. Не отвезете ли меня в пиццерию? Очень хочется своей еды...