Гениальное литературное произведение — тут ни дать, ни убавить. А ежели пораскинуть умом — так и вовсе лучшее из того, что довелось прочесть за свои полста с малым лишком лет. «Тихий Дон» — вровень с книгами Паустовского и Астафьева по проникновению к сердцу. Но Шолохов — он всё-же другой. Паустовский — тоньше и интеллигентнее. Астафьев — громче и яростнее. А Шолохов в «Тихом Доне» — какой-то по-земному исконный, близкий, понятный, как сосед за плетнём. И сосед тот за плетнём живёт уж сто лет как, а плетень стоит и того больше. Куда уж ближе... Не увидал я в тексте никакой антисоветчины. Хотя... как знать — коли искать антисоветскую пропаганду в правде, то её тут — пруд пруди. Правды много, весь текст из неё скроен. А главная правда такая — казаку (-мужику, -простому народу) нет нужды в том, при какой власти жить, лишь бы жилось сытно да мирно, и руки с головой были при деле. Оно ведь и сейчас так, ничегошеньки с той поры не сменилось.

А сердце... оно с готовностью болит в этой книге за каждого. И даже если отказывается болеть (как в моём случае — за Мишку Кошевого), так хоть старается понять. Принять не может, но понять старается. За Григория Мелехова — страстного, мятущегося, неприкаянного — ох, болит. За любушку его — Аксинью, столь-же неприкаянную — ещё как болит. И за взбалмошного и домовитого Пантелея Прокофьевича болит. За тихую и мудрую Ильиничну — на грани разрыва, плачет и стенает. За милейшего деда Гришаку Коршунова — стынет от бессилия в гневе.

Такой вот он, «Тихий Дон» — только с виду тихий. Читать надо непременно. Я воспользовался аудиовариантом книги в исполнении Николая Трифилова. Тут прямо всё совпало, прочитано под стать книге — гениально!

Откровенно говоря, книга оставила после себя сильнейшее впечатление. Что вдвойне приятно при знакомстве с творчеством незнакомого автора. Если пользоваться популярной ныне в издательской среде терминологией, то это — «книга-размышление». Или «книга-переосмысление». Грустная, печальная, но не беспросветная. Переосмысливать и размышлять предлагается многое и о многом (предлагается деликатно и ненавязчиво — это одно из достоинств книги). Историю и далеко неоднозначные принципы построения еврейского государства в середине 20 века. Незаживающие душевные раны, спровоцированные следованиям принципам. И даже — всем известные библейские сюжеты (психологическая вершина книги, пронимающая насквозь — глава Иуды после распятия Иисуса глазами самого Иуды).

Значимого сюжета в книге нет. Большая часть текста отдана диалогам и отвлечённым от сюжета размышлениям. Те немногочисленные персонажи, что в нём присутствуют — Шмуэль, Валд, Аталия — лишь инструменты для предложенного автором переосмысления. Впрочем, писателю надо отдать должное — каждому из персонажей уделено детальное, едва-ли не скрупулёзное, внимание — мягкое и деликатное, как и всё «полотно» текста.

Несомненно, что книга потребует от читателя приложения немалой доли интеллектуального труда. Полагаю, что оно того стоит.

Рискну предложить потенциальному читателю ознакомиться с этой книгой в аудиоварианте. Его исполняет Владимир Левашёв, а это своеобразный нишевый «знак качества». Признаюсь честно — бумажный вариант книги я, с большой долей вероятности, не дочитал бы до конца. Той-же книге в исполнении Левашёва ставлю «десятку». Такой вот парадокс... Книги тоже надо УМЕТЬ читать...

Великолепная семейная сага, оставившая после себя сплошь восторженные воспоминания. Незнакомый мне доселе автор удивила складным построением сюжета, по-медовому богатым, интимно-проникновенным слогом и умением выкраивать психологические портреты своих персонажей. Полагаю, что книга будет интересна и интуитивно близка преимущественно читателям более старших поколений — тем, кому сейчас 50 и больше. Они успели пожить в 70-х и в 80-х, им, возможно, атмосферно памятны и понятны по рассказам отцов и дедов, непростые юдоли из 40-х и 50-х. А ведь хронологически Степнова заглядывает и в совсем уж буйное начало двадцатого века. И всё это выходит у неё ладно и стройно, без раздражающих и неправдоподобных сюжетных «заусениц».

Сюжет книги, по большому счёту, незамысловат и состоит из нескольких любовных линий, каждая из которых тем или иным путём замыкается на центральной фигуре повествования — Лазаре Линдте. Оному автором предоставлена роль гениального, «засекреченного» в советские времена, математика. Как и всякий из прочих персонажей романа ( а их немного, и это ещё один большой плюс книге ), Лазарь выпестован Степновой столь-же гениально. В претензию писательнице могу поставить лишь то, что ею не до конца была снята завеса тайны с детских лет Линдта; в этом месте лично мне хотелось бы побольше подробностей. Все любовные линии в сюжете равноправно хороши. В каждой есть своя изюминка и свой непростой путь, и лишь история взаимоотношений Маруси и Чалдонова несколько выбивается из этой «непростоты» хотя бы тем, что оба фигуранта не добивались надрывно один от другого любви. В книге, пожалуй, гораздо больше подтекстов, чем углядел ( или заподозрил ) я. Впрочем, я к тому и не стремился, решив не углубляться в вероятные семитские и прочие мотивы текста ( о коих упоминают профессиональные литературные критики ). Мне с лихвой достало удовольствия от сугубо житейской стороны повествования, пусть в ней и присутствуют и некие мотивационные огрехи.

Книгу критикуют и за наличие в тексте ненормативной лексики. В моем аудиоварианте ( в прекрасном исполнении умницы Алексея Багдасарова ) подобная отсутствовала. Вот и хорошо — не люблю.

Существует мнение, что Марина Степнова пишет преимущественно для женской аудитории. Вот уж не знаю... Прочие произведения писательницы мне пока не знакомы ( это дело я непременно исправлю ), но заподозрить «Женщин Лазаря» в узкой гендерной направленности мне никак не удалось.

Целевая аудитория у повести — женская. С этим спорить сложно. Я и не пытался. А к чему, коли текст произведения лёг на душу гладко, а персонажи запали в душу глубоко. Пять женских судеб, сведённых недобрым временем в тесном пространстве коммунальной квартиры. Все пять — разные в своём истоке. Общее у «пассажирок» «вдовьего парохода» одно — каждая из них на своём веку и «недолюбила», и «недожила». Общность эту можно смело экстраполировать на всю ту большую страну с её бесчисленными, лишёнными семейной интимности, «коммуналками», где всё у всех на виду — и пристойное, и неприглядное...

Ирина Грекова обладала несомненным талантом в умении «влезть» своим персонажам «под кожу», придать им психологической объёмности, сделать их понятными и близкими читателю, придать тексту проникновенности. «Вдовий пароход» — книга грустная, заставляющая сожалеть. О временах трудных, о судьбах, ими искривлённых. О том, что не ПРОЖИЛИ они — Анфиса и её соседки, а так... ПОБЫЛИ где-то и когда-то какое-то время. Без стремлений и мечтаний, серо, буднично, безрадостно. И вины-то в том их нет...

Произведение настолько светлое, что я с готовностью прощаю автору неисправимую инфантильность главной героини в отношениях с противоположным полом, кою она пронесла сквозь свою нелёгкую жизнь. Впрочем, Грекова могла ведь намеренно сыграть на стороне мужской аудитории, создав для неё некий усреднённый образ идеальной для семейной жизни женщины: красивой, «светлоаурной», ласковой, улыбчивой, домовитой, готовой к любви, к прощению и к верности до самозабвения. Не знаю, насколько это моё допущение близко к истине. Не знаю, коль часто встречались во времена прежние и встречаются во времена нынешние ТАКИЕ женщины. Смею предположить — не так чтоб очень часто. Потому предлагаю — а давайте Верочку Бутову будем искренне любить. Так же, как это умела она. Искренне, без цинизма, присущего временам нынешним, прощая ей греховное ныне неумение любить себя.

У Ирины Грековой очень приятный авторский слог. Для меня книгу читал Всеволод Кузнецов. Впрочем... нет, не читал..., а превратил 3 нудных карантинных дня в маленький праздник.

Весьма толково в литературном смысле составленное автобиографическое произведение. О детстве, искалеченном эпохой и несчастной страной, в которой «проще посадить человека, чем дерево». Текст оставляет впечатление искренности, ему веришь, а потому сопереживаешь мальчишке, заброшенному в безжалостную систему детских приёмников, бежавшему из неё и прошедшему долгий — долгий путь домой. Да, так, пожалуй и было, ибо во все времена встречались как люди глупые в своей жестокости, так и мудрые в своей сострадательности. Автора трудно уличить как в излишнем очернительстве эпохи и окружающих людей, так и в стремлении слепить из самого себя маленького героя. Антисталинские настроения не скрываются, но остервенелости в этом я не углядел.

Где-то слышал, что текст книги изобилует нецензурной лексикой. В аудиоварианте, коим решил воспользоваться я, неподражаемый Александр Клюквин от подобных литературных излишеств читателя избавил.

Не стану лукавить, утверждая, что близко знаком с творчеством Дэвида Геммела. Кое-что, однако, поведать о нём способен. Мне известно, что Геммел создавал суровые героические произведения (если быть излишне придирчивым, их можно назвать несколько прямолинейными). Готов утверждать, что авторский стиль у него отрывист, угловат и лишён изящества. Невооружённым глазом заметно, сколь глубокую симпатию писатель испытывал к культуре и традициям кельтских народов. Его книги населены персонажами, ведущими простую и понятную (суровую, опять-же) жизнь; испытывающими простые, понятные и, что немаловажно — близкие мне по духу и букве, чувства. Магия в книгах британского автора — по-язычески исконная, с запахом опавшей листвы и луговых трав, пропитанная духом гор, земли и леса; оттого она всегда естественна и органична. Литературные герои Геммела опираются на понятия о долге, справедливости и чести; их никак не назовешь однобокими, но, откровенно говоря, психологических оттенков и полутонов им всё-же не достаёт. Эти и прочие — подобные им, обобщения, на мой взгляд, справедливы и в отношении цикла «Риганты» в целом, и для инициирующего его романа — в частности.

Давнее и всеобщее признание того факта, что героями не рождаются, способствует появлению на свет естественного вопроса — как ими становятся? Однозначного рецепта нигде не встречал; собственным примером похвастаться не могу. Давайте лучше поглядим, что по этому поводу думает мастер героического жанра. Так вот, согласно Геммелу (и моему пониманию его творчества), во всяком герое (а в «Яростном клинке» эта непростая роль отведена Коннавару из народа ригантов) должно обитать две сущности, одна из которых обязана быть тёмной. «Тёмная сторона души» — каркас, на котором писатель строит конструкцию будущего героя, а «нанизывать» на каркас можно много чего — от неприятия собственного отца за проявленную в бою трусость до скрытой угрозы, незримо витающей вокруг целого народа. До тех пор, пока «медведь» в душе Коннавара будет «скован цепями», этот мальчик будет спасать оленёнка, запутавшегося в терниях и очертя голову бросаться на защиту своих друзей, но как только «зверь освободится от оков», тот-же человек окажется способным на чудовищную жестокость, которой будет стыдиться всю свою оставшуюся жизнь.

Но, как бы там ни было, именно Коннавару суждено будет стать величайшей легендой суровых горцев, славу которой с ригантами захотят со временем разделить даже их злейшие враги.

«Риганты» отличает рваный ритм повествования и разрозненность сюжета. После первой книги цикла я был полон решимости узнать о дальнейших славных деяниях Коннавара, однако мои ожидания не оправдались. Автор предпочёл сделать пятнадцатилетнюю паузу и переключить внимание читателя на сына Коннавара — Бэйна, проливавшего кровь на гладиаторских аренах Каменного Города в то время, как в столице империи зарождалась гонимая вера во всеобщую любовь и всеобщее прощение (прозрачные аналогии на Рим и христианство). Впрочем, подобный ход Геммела себя в итоге оправдал, поскольку писатель к финалу второй части цикла весьма технично вернулся к линии Коннавара и практически безукоризненно её завершил.

После второй книги цикла временной и сюжетный диссонанс лишь многократно усилился. На этот раз Геммел решил не мелочиться, разом перескочив чуть-ли не через тысячелетие, сочтя тему взаимоотношений кельтонов с аналогом Римской Империи исчерпанной. «Широко шагая» по истории ригантов, писатель не глядя перемахнул даже через такой интереснейший факт из неё, как легендарный поход Бэйна на Каменный Город, о котором, как бы извиняясь перед читателями, всё-же вскользь упомянул в «Сердце Ворона».

Мир ригантов меж тем изменился, и далеко не в лучшую сторону. Горцы покорены варлийцами (надо полагать, что речь идёт об англичанах), и дух их сломлен. Потомки могучего Коннавара лишены всего, что веками делало их ригантами — вплоть до права на ношение цветов своего клана. Где-то далеко, в труднодоступных горных районах, скрываются от правителя Мойдарта те из горцев, кто отказывается признать власть Варлиана, но и они по сути являют собой не реальную силу, а всего лишь большую шайку разбойников и вымогателей.

Ничего масштабного в «Сердце Ворона» Геммел не сотворил; всего-лишь отыскал среди покорённого народа истинного носителя его древнего духа. История довольно простая, но это не лишает её романтизма и трогательности. Жэм Гримо, пришедший в Эльдакр, чтобы спасти от казни Мэв — это исключительно сильная и красивая сцена. И характерная (в различном исполнения), кстати говоря, практически для каждой из книг английского автора. Благодаря таким сценам Геммелу охотно прощаешь и рваный темп, и разрозненность сюжета.

Очевидно, что второй роман цикла должен был продолжить повествование о Коннаваре. К некоторому моему удивлению, Геммел сделал это не напрямую, а через историю незаконнорожденного сына Конна — Бэйна, как бы намекая на то, что «Риганты» всё-же стоит воспринимать как произведение эпическое, а не героическое.

Коннавар вступил в пору зрелости королём кельтонов и пленником совершённых в юности ошибок. За его плечами великая победа на Когденовом поле, а за душой — незаслуженная обида, нанесённая собственному сыну. Бэйну тоже суждено стать героем, и здесь автор не стал утруждать себя выдумками, а просто заставил юношу пройти путь отца. Бэйн, так-же, как когда-то Коннавар, ненавидел своего отца (пусть причины на то у них были и разными). Лучшего друга Бэйна тоже звали Бануином. Так-же, как отец, Бэйн вместе с лучшим другом отправился взрослеть в Каменный Город. Пребывание Бэйна в Городе занимает большую часть книги, но по сути дела является лишь продолжительной интерлюдией к главному. Обучение Бэйна ремеслу гладиатора, его дружба со Свирепым, безусловно, интересны, занимательны и трогательны, но к основной сути дела не имеют никакого отношения. Суть-же писателем почему-то была скомкана, задвинута в финальную часть романа и заняла от силы страниц пятьдесят. Речь идёт об очередной попытке завоевания кельтонских земель императором Джасареем,

Кстати, а Вы знаете свой гейс?

»...Улететь бы птицей

Прочь от проклятой земли,

С небом чистым слиться —

Вот о чём мечтаешь ты...»

Среди строк этой замечательной песни сокрыта самаЯ суть прочитанной книги — пьянящее, иррациональное, неуёмное стремление человека к свободному полёту.

Когда-то на одной далёкой планете потерпел крушение корабль Звездоплавателей. Они назвали её Гаванью Ветров. Потомки колонизаторов осваивали жизнь на многочисленных скалистых островах планеты, разбросанных среди бескрайнего океана — пленника буйных штормов. Из останков рухнувшего корабля люди создали крылья, обладатели которых гордо именовали себя Летателями. Значение коммуникативных функций Летателей для планеты оказалось столь велико, что вскоре они превратились в касту небожителей, равных по статусу Правителям островов и наследующих крылья лишь своим отпрыскам. Так было из поколения в поколение, ровно до той поры, пока дочь рыбака Марис, чья исступлённая страсть к небу не имела предела, не изменила вековой уклад жизни в Гавани Ветров, доказав, что подняться ввысь способен и «бескрылый» от рождения.

Наверное, это самая романтичная история, вышедшая из-под пера Джорджа Мартина. Возможно, причиной тому — соавторство Лизы Татл, сумевшей своим присутствием привнести в сюжет крупицу женской сентиментальности. Как бы то ни было, книга звучит как самая настоящая баллада, исполненная умелым менестрелем — в меру печальная и немного наивная. Для того, чтобы стать «песней на века», ей, на мой взгляд, не хватило трагической силы финала. Авторы пошли по другому пути, завершив книгу в строгом соответствии с текстом той самой замечательной песни, чьи строки были использованы мною в качестве эпиграфа — «...на земле рождённый снова должен стать землёй».

Затерянная где-то на задворках вселенной планета Сан-Паулу столь-же прекрасна, как и Земля в пору своей юности. Земляне колонизировали её всего 40 лет назад при помощи своих инопланетных союзников. Жест доброй воли со стороны серебристых эний? Думать так до поры не возбраняется...

Собственно, на этом «твёрдая» часть этой фантастической истории и завершилась. Ну разве что мимоходом будет упомянуто о совершенной методике клонирования, да для пущей достоверности будет сделан упор на своеобразии флоры и фауны Сан-Паулу. Далее следует фантастика сугубо гуманитарная, в основе которой — этический выбор и определённая (не самая глубокая, надо признать) внутренняя трансформация основного персонажа. В проводники упомянутой «гуманитарной миссии» авторы избрали некоего Рамона Эспехо, назвать которого «главным героем» у меня язык не поворачивается даже сейчас, после повторного прочтения книги — столь малосимпатичным персонажем он мне показался при первом знакомстве (во время второй встречи я слегка смягчился — настолько, что готов снизойти до эпитета «неоднозначный»).

Итак, кто-же он — человек, о которого я «ломаю копья»? Выходец из беднейших слоёв мексиканского общества, в подростковом возрасте освоивший азы геологии и смывшийся с родной планеты в поисках лучшей доли. Со временем маленький авантюрист превратился в отъявленного социопата — неуживчивого, гневливого и опасного, как лезвие хорошо заточенной бритвы; в того, кто в равной степени легко сподобится и на крепкую зуботычину, и на фатальный удар ножом под рёбра. Вдоволь набедокурив в очередной раз, Рамон счёл за лучшее отправиться в глушь, на очередную геологическую разведку — туда, где он чувствует себя много лучше и комфортнее, чем в окружении себе подобных. Но, сбежав от серьёзных проблем, он накликал на себя ещё большие, невольно вскрыв тайну, которая к этому ничуть не стремилась.

Вот здесь и начинается самое интересное, поскольку помимо уже знакомого читателю Рамона №1 он получает в качестве бонуса Рамона №2, которому по одной невероятно важной причине потребуется разыскать своего двойника и предоставить его в кое-чьё распоряжение. В заслугу авторскому триумвирату смело можно ставить то, как ими была исполнена сложная психологическая партия в треугольнике Рамон №2 — Маннек — Рамон №1. Литераторы поступили абсолютно честно, разыграв сюжет жестко и правдоподобно, не дав повода усомниться в том, что всякий реальный человек (а уж такой, как Рамон — точно) действовал бы в подобной ситуации только так и никак иначе. А упоминавшаяся выше «определённая внутренняя трансформация» основного персонажа проведена столь тонко и мастерски, что из заданного жёсткого контекста повествования не выбивается ни на волосок. Рамон №2, по сути своей оставшись тем-же колючим и неуживчивым субъектом, что и Рамон №1, в результате своего сложного взаимодействия с Маннеком стал тем, кого хочется уважать за один очень достойный поступок. Сомневаюсь, что подобный поступок был бы доступен Рамону №1, но парадокс ситуации заключается в том, что на него не сподобился-бы и Рамон-второй, не будь в нём колючего стержня «номера первого».

Это не единственный подтекст в книге. Помимо всего прочего, предлагается поразмышлять над иррацианальностью природы человека в сравнении с предопределённостью («таткройдом») инопланетной расы. Размышления эти облечены в забавную, порой вызывающую искреннюю улыбку, форму взаимоотношений Рамона и Маннека. Главным-же здесь, конечно, стал сакраментальный вопрос Маннека, адресованный не только своему пленнику, а, пожалуй, всему человечеству: «При каких условиях вы убиваете?». А что бы ответили Маннеку Вы?

Танфер — город недружелюбный. Периодически он переступает незримые границы простого недружелюбия и становится для определённой категории своих обитателей смертельно опасным. Так было в «... латунных тенях» с рыжеволосыми красавицами. На этот раз опасность подстерегает брюнеток ( богатых, молодых и привлекательных ). Такова цена древнего проклятия, появившегося на свет в забытые всеми времена из магических дрязг двух могущественных колдунов.

Неудивительно, что к расследованию ритуальных убийств девушек был привлечён лучший сыщик города. Наниматель у Гаррета на сей раз оказался весьма официальный — начальник городской Стражи Туп, что уже само по себе — событие неординарное. Лучший сыщик города, правда, к моменту найма находится в весьма разобранном психологическом состоянии. Моральный дух Гаррета подорван перенесенным жестоким противостоянием с Чодо Контагью и последовавшим за этим разрывом с дамой сердца ( вспоминаем «... латунные тени» ). Он одинок, от него воротят нос приятели и знакомые, в его доме завелись ненавистные кошки и нескончаемый ремонт, и он всерьёз подумывает отойти от дел. Кабы не аргументированная настойчивость Покойника, глядишь, Гаррет в это «дело брюнеток» и не ввязался.

Расследование Гленн Кук выстроил уже привычным для читателя образом — много беготни, чуток бестолковости, нескончаемый поток посетителей в доме компаньонов, обязательный набор прилипчивых девиц, столь-же обязательное нытье Гаррета и придержанное почти до самого конца разрешение главной загадки. Лично меня очень порадовало появление в цикле по-настоящему положительных персонажей — симпатяги Плеймета и его ремесленных дел знакомцев. Не поленился Кук поработать и над второстепенными сюжетными линиями книги — тут тебе и маленькая революция в Танфере, и реорганизация городских сил правопорядка, и коренной перелом в ходе военной кампании в Кантарде.

Финал истории звучит несколько грустно оттого, что остались сомнения в отношении полного восстановления морального здоровья Гаррета ( его очень разочаровала Белинда ). И слегка неопределенно — это всецело заслуга Слави Дуралейника. Любимец Покойника исчез. Полагаю, что ненадолго.

Гаррет втянут к какую-то сплошь несуразную историю. Для начала его нанимают для расследования похищения отпрыска влиятельной аристократической семьи. Как оказалось — для отвода глаз; похищения на самом деле не было. Затем снова нанимают — на этот раз для поиска денег, потраченных на подложный выкуп. Потом нанимают снова и снова. В конечном итоге он «нанимает» сам себя — после того, как погибает девушка, которая была ему небезразлична. Весь процесс расследования то одного, то другого протекает как тому и положено в таких случаях — с угрозой здоровью сыщика за каждым углом, с беготнёй — толкотнёй — расспросами и, конечно-же, бесчисленными препирательствами с Покойником и Дином. Немаловажным результатом всей этой кутерьмы станет то, что в должниках у Гаррета окажется первейшая персона преступного мира Танфера ( ох, и аукнутся Гаррету в недалёком будущем эти долги Чодо! ).

Даже с большой натяжкой не могу отнести себя к категории проницательных читателей. Не удивительно, что я не восторге от детективного жанра. Мыслительным процессам в моей голове, предпочитающим размеренность и хоть какое-то подобие порядка, никак было не угнаться за устроенной Гленом Куком кавалькадой событий. К тому-же мне показалось, что кое-где повествование теряло логическую связь и последовательность. В целом-же книга очень живая и динамичная, несмотря на запутанный сюжет читается легко, и должна понравиться любителям детективов. От жанра «фэнтези» в ней всего-то по одному логхиру, полуэльфу и троллю, пара ведьм, да группа покалеченных гоблинов.

Третье пришествие Тафа на Сатлэм совпало по времени с очередным пиком напряжённости на планете: численность населения продолжает расти; через 12 лет прогнозируется глобальный голод; Первые Советники сменяют друг друга с периодичностью времён года; плодятся банды преступников и каннибалов; соседние планеты грозят войной. Толли Мьюн, совершившая очередной виток в своей долгой чиновничьей карьере, видит лишь один выход из хронического кризиса — «Ковчег» должен остаться на Сатлэме, чтобы кормить его демографически невоздержанное население. Осталось узнать, что по этому поводу думает владелец «Ковчега»...

Без сомнений — это лучшее произведение цикла, острое и элегантное одновременно. Остроту ему придаёт раскалённая добела психологическая дилемма, в тисках которой оказалась Толли ( а с ней — и все жители Сатлэма ), а элегантности — роскошная дуэль между Тафом и Толли, проистекающая из упомянутой выше дилеммы. Поначалу мне даже казалось, что порядком меня раздражающий Таф наконец-то приобрёл в лице Мьюн достойного оппонента, способного сбить с него немного спеси. Но... В итоге мне остаётся признать правоту Тафа, выказать ему уважение за твёрдость и аргументированность взглядов, и сожалеть о том, что он заполучил для себя очередной повод, позволяющий глубже вжиться в уже не раз освоенную роль бога.

Я обратил внимание, что более поздние произведения в рамках цикла о Тафе нравятся мне значительно больше. «...Моисей», к сожалению, относится к ранним... Мартин решил слегка обыграть известную библейскую историю. Расценивать фабулу рассказа можно двояко. С одной стороны Таф высокотехнологично развенчал и низверг лжепророка, вернув тем самым жителям планеты свободу выбора. Молодец! С другой — тут-же напялил на себя доспехи бога. Ну и чем он теперь лучше Моисея с планеты Милосердие?!

Лучшее в рассказе — перипетии со своеобразным рабством Джайма Крина и выплатой его навязчивого долга Тафу.

Воспоминания о «посещении» планеты Лайроника у меня остались сплошь негативные. Эта планета ущербна неприглядной моралью своих обитателей, строящих благосостояние и тешащих собственное болезненное тщеславие устройством гладиаторских звериных боёв и игрой на тотализаторе. Весьма достойное занятие для Двенадцати Великих Домов! Попав в нездоровую атмосферу Лайроники, соответствующим образом повёл себя и Таф. Допускаю, что с заоблачной высоты законов маркетинга его действия возможно счесть безукоризненными, но с точки зрения обычной, приземлённой, морали Таф выглядит прожжённым манипулятором и негодяем. Сто раз была права умница Толли Мьюн, предостерегавшая Тафа об опасности, таящейся в безграничных возможностях «Ковчега». Решив примерить на себя божий нимб, Таф не добился ничего. Хотя нет... Экологию планеты он пустил коту под хвост, пару миллионов стандартов заработал. У Хэвиланда Тафа явные проблемы в понимании сути божьего промысла.

Рассказ оказался психологическом очень неприятным. Доморощенный биоинженер нравится мне всё меньше и меньше.

Он обещал — он вернулся. Точно через 5 лет. Ровно с половиной своего 33-миллионного долга в кармане. Кто бы мог подумать ( памятуя об обстоятельствах первого посещения ), что Таф вернётся на Сатлэм в ореоле героя планетарного масштаба и в качестве автора Расцвета собственного имени?! Тут, конечно, надо благодарить незабвенную Толли Мьюн с её блестящим остроумием и неподражаемой изобретательностью. Вот только не всё на Сатлэме так гладко, а эпоха Тафова Расцвета близится к закату под напором демографической несдержанности обитателей планеты. Решение проблемы надвигающегося глобального голода вновь возложено на плечи Тафа...

Я уже упоминал как-то о том, что истории, связанные с Сатлэмом — лучшие в цикле о путешествиях Тафа. Не отступлюсь от своих слов и сейчас. Циклу в целом не достаёт эмоциональности, причём любого рода, будь то гневливость или страх, шутливость или озорство. В этом книга похожа на бесстрастное лицо своего главного героя. Именно поэтому столь выигрышно выглядит присутствие в сюжете Начальника сатлэмского Порта — Мьюн нивелирует своей живостью статичную механику происходящего. Уберите со страниц Толли Мьюн, и на них останутся лишь мало кому интересные биоинженерные манипуляции Тафа, связанные с созданием в инкубаторах «Ковчега» новых, диковинных, форм продовольствия. Но, поскольку уж Толли на страницах зримо присутствует, то на них нашлось место рассказу о том, как ей изящно удалось выпутаться из деликатной ситуации, вызванной организацией побега Тафа во время его предыдущего пребывания на Сатлэме. Не обошлось без привычных споров с Тафом о праве сатлэмцев на деторождение, приправленных философскими рассуждениями о пагубности абсолютной власти, предоставляемой безграничными техническими возможностями «Ковчега». Если внимательно прислушаться, можно даже расслышать пару осторожных томных вздохов Толли в отношении Тафа... Может быть, это всего-лишь мои досужие измышления, но очень похоже на то, что он ей всё-же чуточку симпатичен. Что касается Тафа, то у меня созрела крамольная мысль о том, что он по какой-то превратности судьбы ( о которой мы, впрочем, не узнаем ) оказался евнухом. Ну, скажите на милость, если это не так — откуда тогда эти характерные безволосость тела, типичные для гипоандрогении отложения жира и категорическое неприятие «эротических удовольствий»? Как не крути, а на Вариса внешне похож!

В этой книге я изрядно «буксовал», временами опасно приближаясь к тому, чтобы «увязнуть обеими осями» и постыдно «заглохнуть» где-то на середине пути. Вроде бы обошлось... При всём этом в книге с первой-же страницы чувствовался добротный литературный уровень, а автору в исполнительском мастерстве отказать было невозможно — писательский почерк у него внятный и разборчивый. Вот, однако, тот перечень причин, по которым мои взаимоотношения с книгой сложились столь непросто.

Причина первая ( но не главная ). Очень длительное и скупо дозированное ознакомление читателя с огромным и совершенно незнакомым миром. Стоишь, озираешься по сторонам и мало чего понимаешь. По моему твёрдому убеждению, сложные географические и исторические составляющие литературного текста требуют от его автора определённой деликатности в подходе к подаче информации — для облегчения жизни читателю. В «Садах Луны» писатель не стал себя особо утруждать заботой о клиентуре, растянув выдачу исторических справок на весь немалый 800-страничный объём книги. У читателя в подобной ситуации выбор невелик: надо набраться терпения, обладать хорошей памятью и быть чрезвычайно внимательным к деталям.

Причина вторая ( и главная! ). Здесь слишком много магии! Мне это никогда не нравилось. В принципиальном плане не имею ничего против, но — не в таком чрезмерном объёме. Ну, правда ведь — половина из персонажей книги прямо относится к магам, колдуньям, Властителям, представителям нечеловеческих рас, драконам и демонам; половина из оставшейся половины обладает каким-то даром ( ясновидцы, толкователи снов, гадатели и т.д. ). Всех, кто не попал в два предыдущих списка, можете смело относить к Богам ( Древним и Молодым ) и к тем, на кого они положили глаз, втянув в свои игры и наделив каким-то магическим артефактом. Обычных людей в книге можно пересчитать на пальцах одной руки. Всё это, конечно-же, вполне законно укладывается в рамки жанра «фэнтези», но вот только Эриксон сконструировал своё произведение таким образом, что избыток магии изгнал его за предполагаемые даже в фэнтези границы некой достоверности и правдоподобия.

Причина третья ( весьма важная ). В «Садах Луны» огромное количество персоналий. Практически каждая из них снабжена собственной сюжетной линией. Последние многократно между собой пересекаются и взаимосвязываются. При этом повествование достаточно дёрганное, без чётко выстроенного ритма — в рамках одной главы приходится не раз перескакивать от одного персонажа к другому, и обратно. Всё это вновь требует от читателя постоянной концентрации внимания и приличного объёма оперативной памяти. В конечном итоге от чтения поневоле начинаешь испытывать утомление.

Причина последняя ( но не по важности ). Остро не достаёт глубины проникновения в образ персонажей. С каждым из них Эриксон поработал кропотливо, ни на кого времени не пожалел, а вот — поди ж ты — в душу никто не запал, ограничившись вызванным интересом к производимым ими действиям. В этой связи припоминается, что Малазанский цикл частенько пытаются сравнивать с ПЛиО. Сравнения эти, на мой взгляд, совершенно некорректны именно по этой — последней из указанных мною причин. Герои Мартина столь ярки и многогранны, что позволяют мне пылко обсуждать ( даже здесь — на Фантлабе ) своё пристрастие к Эддарду Старку или свою неприязнь к Петиру Бейлишу. В «Садах Луны» применить подобный пыл не к кому. По-началу весьма перспективно выглядели Паран и Дырявый Парус, но дальше заманчивых перспектив дело так и пошло.

Ну так вот... Если я не сумел до сих пор отпугнуть Вас своим критическим настроем и Вы всё-же продолжаете читать мои рассуждения, то я, дабы не противоречить истине, должен Вам признаться, что книгу читать интересно... При условии, что Вы обладаете склонностью к концентрации внимания и к терпению. Да чего уж там... Не угляди я причин «второй» и «последней» — сам назвал бы книгу шедевром и с размаху влепил бы ей «десятку».

Приобретение этой книги было заведомой ошибкой. Я знал, что не сумею симпатизировать персонажам, род деятельности которых — грязные дела и кровавый промысел, а без этого чтение превращается для меня в никчёмное времяпрепровождение. Единственным исключением из этого правила в моей памяти значится вор Гаррет из горячо любимых «Хроник Сиалы», но то — дело особенное. В остальном я с этой «теневой публикой» обитаю в разных ментальных мирах и нам решительно не по пути.

Основные впечатления от этой книги: безудержная суета, хаос, беготня, неразбериха, кровавая сумятица и мельтешение, от которых вскоре начинает болеть голова и рассеиваться внимание. В угоду стремительной динамике сюжета отданы все прочие литературные инструменты. Количество несчастий, сыплющихся на голову основного персонажа ( термина «главный герой» он от меня не дождётся ) превосходит всякие разумные пределы. В подобной активной манере работают с текстом и Глен Кук, и Алексей Пехов, но я не припоминаю случая, когда бы они меня так утомляли. К сюжету автор к тому-же пришпилил запутанную и чуток несуразную магическую составляющую о некоем книжном артефакте, который нужен абсолютно всем. При этом с какой страницы его не раскрой, он грозит разрушить весь мир — либо с имперского края, либо с воровского. Между делом читателя пытаются познакомить со структурой криминального мира и особенностями специфического жаргона. Ни то, ни другое убедительным не вышло. Но главный провал — попытка представить Дрота «человеком чести» после того, как он предал, обманул, затянул в трясину неприятностей едва-ли не всех прочих персонажей книги ( включая те немногие светлые пятнышки, которые в ней встречаются — семью аптекаря и Бронзового Дегана ).

Одним словом, не легла мне книга на душу. Никак не мог избавиться от прилипчивого ощущения надуманности и притянутости за уши всего, о чём в ней идёт речь. В качестве «чистого развлечения» тоже не подошло. Ох, прав был автор первого отзыва, утверждая, что далеко «не все любят про воров и убийц».

Продолжения читать не буду.

Читавшие «Чумную звезду» должны помнить, что Хэвиланд Таф по её итогам оказался единственным и полноправным владельцем гигантского космического корабля «Ковчег» — тысячелетнего реликта и баснословного богатства одновременно. Столь древнее сооружение в силу своего возраста настоятельно требовало ремонта ( несомненно, так ), а посему Таф отправился на планету Сатлэм, славящуюся в межзвёздных кругах уровнем своего технического развития.

Сатлэм-же, в свою очередь, в это время жестоко страдал от избыточного населения и недостатка продовольствия, грозящими в ближайшем будущем перерасти в глобальный голод и прочие социальные катаклизмы. А потому сатлэмцы увидели в прибывшем к ним биоэкологическом корабле Тафа решение всех своих проблем, немедленно предложив хозяину с ним расстаться. В ход пошли все возможные средства — от астрономической суммы денег до угроз и «кошачьего» шантажа. Таф, однако, сумел найти иное решение проблем планеты Сатлэм... Впрочем, даже это не избавило его в дальнейшем от

На правах человека, уже прочитавшего всю сагу о Тафе, осмелюсь утверждать, что истории, связанные с посещениями «Ковчегом» Сатлэма ( а их, к счастью, в общей сложности три ) — самые удачные. И у меня есть тому объяснение. Дело тут вовсе не в Тафе. Он-то на протяжении всего цикла остаётся одним и тем-же личностно малоинтересным субъектом. В нём мало жизни и почти нет эмоций — главного, что делает персонаж интересным для читателя. Да, он наивный. Да, неподкупный и честный. Да, всегда верен своему слову... Но в нём так мало красок! «Хлеба и рыбы» собой украсила Толли Мьюн — Начальник порта Сатлэма. В этой уже немолодой женщине столько огня и страсти, столько энергии и любви к своему народу, что не влюбиться, в свою очередь, в неё саму очень сложно ( даже не смотря на возраст и не самую привлекательную внешность ). Краски, шарм, экспрессия, которые присутствуют в повести — всё от Мьюн. Огромное удовольствие доставило наблюдение за противостоянием Тафа и Толли, заключавшемся по-большей части в блестящих словеных пикировках оппонентов. Ну, а

Кстати, Таф обещал вернуться на Сатлэм через 5 лет для выплаты части долга. Слово своё он, как известно, держит твёрдо. А, значит — снова будет интересно!

Как-то неловко мне стало в последнее время относить себя к поклонникам ПЛиО. Причиной тому — проявленное до сих пор вопиющее неуважение к раннему творчеству Джорджа Мартина. Вооружившись стыдливым осознанием собственной неправоты, приступил к знакомству.

В сборнике повестей и рассказов о путешествиях Тафа скрыто некоторое противоречие между хронологией и логикой повествования. К примеру — повесть «Чумная звезда» была опубликована автором гораздо позднее ряда других произведений, входящих в этот маленький цикл, но чтение саги надо, конечно-же, начинать с «Чумной звезды», потому что именно она задаёт чёткий и понятный вектор развития всем этим, несомненно, любопытным историям.

По своему жанру «Чумная звезда» — космическое приключение ( или если угодно — квест ), откровенно прямолинейное, безо всякого морализаторства и философствований. Своего рода — закладка основы под остальной сюжет.

Где-то на просторах космоса целое тысячелетие бороздит пространство зловещий объект, из поколения в поколение приносящий смерть иноземным расам, обитающим на близлежащих планетах. Разгадав тайну загадочного «сеятеля смерти», разношёрстная группа авантюристов направляется к нему с сугубо меркантильной целью, наняв себе в качестве космического извозчика весьма оригинального субъекта по имени Хэвиланд Таф.

Текст повести, как и всегда у Мартина, — лёгкий, а его содержание — динамичное и увлекательное. До достоверности технических деталей мне, как обычно, особого дела не было ( что бы я в них понимал?! ). Гораздо больше интересовал сюжет и, конечно-же — главный герой. Уж очень он своеобразный вышел — огромного роста и окружности, изощрённо безэмоциональный, любезный и терпеливый, не терпящий прикосновений вегетарианец и страстный любитель кошек. Не могу сказать, что вызывает явные симпатии, но, без сомнений — интересен и требует дальнейшего ознакомления.

Очередная история из цикла о путешествиях Тафа мне показалась простоватой, прямолинейной и несколько наивной. Ей не хватило лёгкого флёра изощрённости и элегантности, которые улавливались в двух предыдущих повестях — «Чумной звезде» и «Хлебах и рыбах».

Маленькая и небогатая планета Намория подвергается жестокому нападению неведомых доселе чудовищ, поднимающихся из морских пучин. Проведавший об этом Таф направил свой «Ковчег» к гибнущим колонистам, полный уверенности в том, что лишь его ( небескорыстная, правда ) помощь сможет спасти планету.

Дальше всё стандартно, по уже отработанному в «Хлебе и рыбе» лекалу. Тафу выказывают недоверие и негостеприимство. Он их преодолевает с характерными для себя показной обидчивостью и любезным высокомерием. Торгуется. Собирает необходимую информацию. Приступает к работе. Не спешит. Жители планеты продолжают гибнуть. На Тафа давят. Используют «кошачий» шантаж. Вынужденная шантажом поспешность Тафа даёт ошибочные результаты в работе, ввиду чего ситуация на Намории усугубляется. Прозрение и решение проблемы достигается при помощи пресловутого кошачьего пси — фактора ( способности к телепатии, ранее автором уже слегка обыгранной ).

Читалось и воспринималось всё механистически, без души. Не покидало чувство, что идёшь по давно знакомым, хорошо протоптанным следам. Таф, откровенно говоря, раздражал своим апломбом биоинженера — неуча и уже упоминавшимся высокомерием. Акцент на кошках становится несколько навязчивым. И даже моральная подоплёка повести не очень впечатлила, хотя и вызвала мысли о том, как оно было бы, обладай земные коровы, овцы и утки тем-же могучим разумом, что и так любимые на Намории ильные горшочки.

Вы обратили внимание на то, сколь интеллигентна внешность Брендона Сандерсона? Судя по всему, эту замечательную особенность своего обличия он успешно транспортировал и в собственное литературное творчество. «Обречённое королевство» — книга суровая. Масштабная и предельно серьёзная. Местами — беспощадная. События в ней происходят странные и жестокие. Но до чего-же интеллигентно ведётся повествование! Писателю достало чувства меры и внутреннего достоинства дабы не развешивать перед читателем окровавленные останки и не выставлять напоказ человеческие внутренности. Редкий дар!

Подозреваю, что молодому современному автору в жанре фэнтези сейчас приходится нелегко. Слишком многое в нём было уже создано. Слишком мало пространства для манёвра осталось. Модной тенденцией в фэнтези стало стремление приправлять сюжет увесистой пригоршней цинизма и нарочитого реализма. Идти по этому пути начинающему писателю чревато — упрёшься в спины могучих коллег по цеху ( Мартин, Аберкромби, Бэккер ) и останешься в их густой тени. Не сдержишь прыти, слишком рьяно рванёшь в другую сторону — окажешься в опасной близости от классиков жанра вроде Толкиена. И опять проиграешь — пресыщенному и избалованному поколению нынешних читателей такая близость по-большей части не интересна. Сандерсон удивительно тонко выдержал дистанцию, сумел не сбиться с нужного ритма и в итоге создал великолепное произведение.

Ни на что не похож придуманный им мир, управляемый двумя извечными стихиями — Штормом и Войной, древний и загадочный, с историей, в которой полно белых пятен. Что-то страшное и таинственное произошло в давние времена. Что-то не менее ужасное и загадочное грозит случиться совсем скоро. Гибнут правители, ведутся бессмысленные войны, с каждым днём всё неистовее сила Штормов.

Персоналии в «Обречённом Королевстве» выше всякой похвалы. Признаюсь вам — в каждой книге я первым делом бросаюсь на поиски Человека Чести. Не важно, как его зовут — Эддард Старк, Роланд Дискейн или Кернден Зобатый. Он мне нужен. Для того, чтобы адекватно воспринимать происходящее. Благодаря Сандерсону мой очередной поиск не был долгим и изнурительным. Напротив — мне был предоставлен выбор. Каждый персонаж раскрывался автором столь тщательно и заботливо, сколь тщательно был обработан им и весь сюжет. К последнему — ни единой претензии, не смотря на потрясающий объём книги.

Не обращайте внимания на не очень высокое издательское качество книги и её изнуряюще мелкий шрифт. Не бойтесь 1000 с лишним страниц текста. Не пугайтесь того, что по-началу что-то может показаться непонятным. Берите, читайте и получайте удовольствие! Наслаждайтесь! Эта книга «прекрасная и понятная». Такая-же, как один из её замечательных персонажей.

Предлагаю к рассмотрению абстрактную и крайне абсурдную ситуацию. Предположим, что издатели «Заклинателей» по тем или иным причинам забыли указать на обложке книги и в прочих её соответствующих местах авторство Алексея Пехова. Ну да, Бычкова и Турчанинова на месте, а Пехова нет! Вам, как независимому литературному эксперту и, по совместительству, доброму почитателю таланта Алексея Юрьевича, предлагается отвлечься от праведного гнева и направить усилия на восстановление попранной справедливости и неприкосновенности авторского права уважаемого писателя. Что будете делать?

Не знаю, как поступили бы Вы, но я бы попробовал построить «линию защиты» на некоем анализе стилистических особенностей. С этой позиции проще аргументировать свои доводы и атаковать оппонента. Во-первых, все книги Пехова отличаются чрезвычайным динамизмом. Говоря автомобильным языком, до «сотни» сюжет наш подзащитный разгоняет за 3,5 секунды. Набранная скорость снижается очень редко, повороты проходятся в режиме управляемого заноса. Во-вторых, книги Пехова до отказа заполнены магией, иногда — сверх меры. В-третьих, писатель удивительно изобретателен в создании самых причудливых и разнообразных потусторонних сущностей. В-четвёртых, книги Пехова по-большей части бесполые. Нет, персонажи у него, конечно, чётко разделены на мужские и женские особи, но они как бы стесняются приданной им гендерности. Не верите мне на слово? Давайте вспоминать. «Хроники Сиалы» абсолютно стерильны — ни единого намёка на интимную сторону взаимоотношений полов. Не далеко ушёл от «Хроник...» и «Пересмешник». В «...Мантикоре» по меркам Пехова произошла настоящая сексуальная революция — главный герой был связан семейными узами. В «Страже» Людвиг, помнится, тоже не был лишён плотских утех. Идём дальше... В-пятых — попробуйте отыскать в подавляющем большинстве пеховских произведений детей. У Вас не получится.

Если вдруг приведённых выше аргументов для воображаемого арбитражного суда окажется недостаточно, придётся с загадочным видом доставать из рукава самую козырную карту. Ничего особенного — предъявляем в качестве главного свидетеля цикл «Страж». Издатели густо краснеют. Имя Пехова возвращается на обложку и в прочие соответствующие ему места. Справедливость восстановлена. Ну, правда — кто осмелится сказать, что эти книги созданы не одним и тем-же автором? Отличий-то — раз-два и обчёлся: Людвиг стал Рэем, на место Проповедника призван Ярудо, а вакансия опасного, «но симпатишного» Пугала предложена Сагюнаро.

Вы вправе спросить — к чему всё это не относящееся к делу многословие? Да просто скучно мне было читать книгу! Большую часть времени я размышлял, удастся ли мне доплестись до её конца. Слишком уж непритязательно всё в ней было: в антураже, отдалённо напоминающий японский, ученики магической школы не сумели сдать выпускной экзамен и отправились в долгое странствие в надежде заполучить вожделенную печать Заклинателей. Каждый шаг путешествия превратился в борьбу с разнообразнейшими потусторонними сущностями. Оных немерено и неисчислимо. У каждой былинки — травинки, у каждой букашки — таракашки, у воздуха, огня, ветра... Я бы с ума сошёл, живя в подобной реальности — шагу ступить нельзя, не наткнувшись на какого — нибудь пакостливого духа. Где-то к триста пятидесятой странице я твердо уверовал, что книгу всё-же дочитаю, но больше пяти баллов она у меня не дождётся. А потом постепенно (не вдруг) дело поменялось к лучшему. Мне стали очень интересны взаимоотношения Рэя с чёрным кодзу. И я обязательно должен узнать, чем окончится симбиоз Сагюнаро с шиисаном. Оценочный прогноз на книгу изменился. И оказалось, что мне остро необходимо приобрести продолжение истории.

По своей жанровой принадлежности это, конечно-же, не детектив в чистом виде — преступник был представлен читателю чуть ли не на десятой странице текста. Впрочем, это и к лучшему, потому как рамки классического детектива сильно ограничили бы сильнейшее литературное качество автора — глубокий личностный анализ персонажей по обе стороны противостояния. Однако по поводу того самого анализа к Кингу на сей раз появились некоторые претензии.

С отставным полицейским Ходжесом всё достаточно ясно. Деятельный мужчина, разом оказавшийся не у дел ( на пенсии ), всегда испытывает серьёзный стресс. Поговаривают, будто постпенсионная депрессия больнее бьёт как раз по представителям узкоспециализированных, эмоционально напряжённых и в чём-то социально статусных профессий — хирурги, полицейские и т.д. Голова, руки и ноги ищут привычного дела. И не находя его, упрямо наталкиваются на диван, телевизор и холодильник. А порой и на оставшееся в почётное хранение бывшее табельное оружие...

Много больше вопросов по книжному оппоненту Ходжеса. Почему парень оказался на «тёмной стороне»? Где, в каком месте, у него сидит эта проклятая «мозговая червоточина»? И когда именно она ему в голову забралась? Вроде бы и пытались мне всё объяснить — намёками на, возможно, не очень здоровую наследственность; прямыми указаниями на излишнюю материнскую любовь; тыча пальцем в алкоголизм матери. Но как-то неубедительно вышло — не хватило пары деталей, чтобы избавить меня от сомнений. В прежние времена причины маниакальной неадекватности персонажей у Стивена Кинга выглядели настолько безапелляционно, что не вызывали ни единого вопроса.

К тому-же Кинг в своих последних произведениях стал использовать весьма сомнительный сюжетный приём, сильно препятствующий восприятию происходящего как чего-то действительно достоверного, происходящего на самом деле. Когда читаешь — и безусловно веришь каждому слову писателя. В романе «Доктор Сон» писатель позволил 12 — летней девчушке запугать и разгромить могущественную и богатейшую организацию «вампироидов». В «Мистере Мерседес» «тест на достоверность» дал трещину в части недопустимой глупости бывшего полицейского, позволившего себе втянуть в смертельно опасное мероприятие соседского паренька ( пусть и почти семи пядей во лбу ) и 45-летнюю пациентку психо-неврологического диспансера. Всем своим видом книга демонстрировала стремление к максимальной реалистичности, но при этом допускала подобные вот оплошности, трудно встраиваемые в обыденность жизни. Из этого-же ряда несколько надуманная любовная история Билла Ходжеса и Джанель Паттерсон — залихватски просто и без затей дряхлеющий, одышливый, страдающий ожирением пенсионер очаровывает красавицу, ставшую наследницей трёхмиллионного состояния. И как часто такое случается в жизни? Сама линия взаимоотношений Билла и Джейни выглядела достаточно симпатично и трогательно, но до пронзительности любовной истории, скажем Роланда и Сюзанны Дельгадо, ей очень далеко.

Признаться честно, мне психологически сложно критиковать Стивена Кинга. Он многократно и горячо мною любим. И со временем стал чуть ли не членом нашей семьи. Хотя бы на ментальном уровне. Поэтому всё сказанное выше стоило мне немалого труда. Книга сия вехой в творчестве писателя не станет. Это совсем не значит, что её не стоит читать. К тому-же всегда есть шанс, что моё мнение было ошибочным. Если это так — обязательно сообщите. Я только порадуюсь за нашего любимого дедушку.

Книги Аберкромби с каждым разом становятся всё мрачнее и безысходнее, а сам писатель, кажется, взялся раскапывать зловонные пласты грязи, произведённые человеческой цивилизацией, всё глубже и глубже. Мне хочется надеяться, что после «Красной страны» он прекратит свои творческие изыскания в этом направлении и в следующей книге в уже достигнутое дно никто не поскребётся. И правда, может быть хватит испытывать читателя на его порог чувствительности ко всему гадкому, отвратительному, циничному, тошнотворному, предательскому и беспринципному, что только существует в природе человека? Если честно, мой порог в этот раз был преодолён в горах Драконова Народа, когда мерзавец Коска, позевывая, рассуждал о том, как-же ему скучно и тоскливо посреди устроенной кровавой резни, возлагая бремя своей отсутствующей совести на человека, стоящего рядом. Не могу себе представить чего-то более отвратительного! Впредь и слышать ничего не хочу о том, что Никомо Коска — персонаж интересный и занимательный. Потому что это не так.

К Темплу Аберкромби оказался милосерднее. Осада Дагоски в своё время клеймила парня печатью страха. Завзятый трус и непревзойдённый приспособленец — это всё, что осталось от некогда ученика Кадии — одного из достойнейших людей Земного Круга. Презренный и презираемый. Прежде всего — самим собой. И всё-же... Лучше быть выловленным женщиной из реки, лучше нагишом бежать через окно, чем быть названным приемником Никомо Коски. Темпл молодец! Он оказался одним из тех немногих, кто сумел сделать подкоп под, казалось бы, ставший несокрушимым постулат Аберкромби о том, что «люди не меняются». Вот Логен не сумел. И Трясучка не сумеет. А Темпл сдюжил. Я полз вместе с ним через всю эту грязь для того, чтобы увидеть, как он наконец встал на ноги. Я испытываю за него чувство гордости. Благодарю автора за то, что он позволил мне эту привилегию. И прошу его отложить в сторону лопату. Глубже копать не надо.

»...Тогда все демоны во внешней тьме

Посмотрят в изумленьи и поймут,

Что месть — святое право человека...»

Месть. Звучит опасно и кровожадно. Так, будто слово придумал закоренелый мизантроп. А вот если малость схитрить и назвать то-же самое возмездием, то вокруг даже запахнет чем-то благородным и возвышенным. Чувствуете? А ведь есть ещё «реванш» — здесь и вовсе ассоциации сплошь спортивные. Такая вот игра слов.

Не будучи человеком уж очень мстительным, я так и не научился быстро забывать нанесённые мне обиды. А потому не могу не восхищаться Монцей Меркатто. Как бы и что она не сделала. Будучи почти убитой, будучи лишённой всего, из чего состояла её жизнь, она сумела воскреснуть и воздать должное тем, кто это заслужил... Подобное стоит хотя бы уважения. Поэтому сегодня я предпочту слово «возмездие». Оно по стилистике существенно отличается от того, к чему нас приучили классики жанра вроде графа Монте-Кристо, ну так ведь и Аберкромби — совсем не А.Дюма. Другое дело, что возмездие Монцы было истошным и чрезмерным в исполнении. Совсем не точечным. Семь намеченных точек расплылись в итоге в необъятное кровавое пятно. В качестве маленького оправдания для Монцкарро — она этого совсем не желала. В качестве неопровержимого укора для неё-же — надо тщательнее подбирать себе компаньонов, иметь в своём прошлом поменьше тёмных пятен и аккуратнее воплощать в жизнь собственные замыслы. С учётом последнего стоит признать, что Монцкарро — женщина жутко опасная, и потому восхищаться ею как-то сподручнее издалека. В целях сохранения, так сказать, собственного здоровья.

При желании книгу можно так и воспринимать — как историю о возмездии. Стоит, правда, оговориться, что она снабжена «двойным дном» ( мне почему-то нравится называть его «потайным кармашком» ). И даже не одним. В первом спрятано продолжающееся противостояние между Байазом и Кхалюлем. Должен признаться, что мне было чрезвычайно приятно наблюдать за тем, как Первый из Магов в конце представления схлопотал увесистую плюху от Меркатто. Поделом. Мне теперь долго будет греть душу мысль о том, что в Земном Круге не всё покупается на деньги банка «Валинт и Балк».

Содержимое второго «кармашка» ещё занимательнее — здесь уместился слоёный пирог историй о стремлении людей стать лучше. К этому так или иначе стремится большинство основных персонажей книги: и неистовая Монцкарро, и неприкаянный Кол Шиверс, и прожжённый старый циник Коска, и отравитель Морвир. Ох, уж эти вскормленные надеждами благие намерения... Поставленной цели не достигнет никто. Разве что Никомо Коска научится держать в узде своё пристрастие к алкоголю. Монца, каждый шаг которой и без того оставляет жирный кровавый след, крепко приложит руку к тому, чтобы внутренне искалечить Трясучку. Да и её попытки что-то улучшить в Талинском герцогстве, похоже, лишь ведут Стирию к новой войне. Морвир падёт жертвой собственного неуёмного тщеславия. Ну, а бедняга Трясучка, как по мне, так и вовсе самая трагичная фигура в книге. Парня очень и очень жаль! Жаль его разбитую вдребезги наивную мечту, жаль его искалеченное лицо и его окаменевшее сердце. Вот как на духу говорю — он не заслуживал подобной участи! Одна беда — писатель моим авторитетным мнением на этот счёт поинтересоваться, как всегда, не удосужился — к концу повествования самый симпатичный мне персонаж превратился в какое-то пугающее чудовище. Трясучка чем-то неуловимо напоминает другой полюбившийся мне персонаж — Логена, поэтому, даже зная, что и в «Героях» он будет выглядеть не очень приглядно, я продолжаю в тайне надеяться на то, что судьба когда-нибудь будет к нему чуть милосерднее.

Кстати, на этой волне Аберкромби ловко сыграл на удачном противоречии, «внедрив» в сюжет персонаж, который в пику всем прочим никаких перемен не хотел. И даже панически их боялся. Может быть, поэтому у Балагура всё в итоге и сложилось относительно благополучно?

В качестве итога: произведение мощное, острое, динамичное и событийно насыщенное; персонажи яркие, многогранные и запоминающиеся. В отличии от «Первого закона» — действительно «тёмное фэнтези» ( первое я бы всё-же отнёс к эпическому ). Читать исключительно в очередь — сначала трилогию «Первый закон» ( утверждаю на основе собственного опыта ). Издательский перевод меня вполне устроил. Тот, что я когда-то изучал в сети, чрезмерно грешил ненормативной лексикой, которая порой затмевала суть дела.

Неизбежно возникает вопрос — для чего Стивену Кингу понадобилось эта книга? Не то, чтобы я имел что-то против неё, но мне, как и, наверное, многим другим, представлялось, что «Сияние» много лет назад получило своё логическое завершение. Как всякий умный человек, Кинг подобные вопросы предвидел и потому постарался дать на них ответ в своём послесловии к книге. Я-же, как всякий не в меру самоуверенный читатель, решил для себя проанализировать пару — другую из собственных версий.

Мир полон насилия и боли. Кинг без устали напоминает об этом всю свою творческую жизнь. Каждому сомневающемуся в подобном утверждении немедленно будет представлен очередной третируемый одноклассниками худенький паренёк. Или очередная девчушка с грустными глазами, нежная кожа которой не ко времени познала родительскую ласку любвеобильного отчима. Вряд-ли Стивен Кинг затеял эту книгу для того, чтобы в очередной раз затронуть столь заезженную тему.

Мир полон людей ( или нелюдей ), готовых оказаться рядом с вами в тот момент, когда вам горестно и больно. И вовсе не для того, чтобы чем-то помочь. Совсем наоборот. Эту тему писатель ( и не только он ) в прошлом поднимал неоднократно. Поэтому эта версия ответа на мой вопрос тоже не принимается.

То, что дети алкоголиков часто идут по проторенной дороге отцов, миру известно давно. Законы генетики и ферментативной биохимии никто отменить не в силах — чего-уж тут по новой обсуждать?... Версия отклоняется.

Была ещё пара-другая мыслей, но для того, чтобы никого больше не утомлять собственными измышлениями, скажу прямо — мне показалось, что Стивену Кингу не давал покоя негативный образ Джека Торранса, оставшийся в качестве послевкусия у читателей «Сияния». Одержимый бесами запойный алкоголик, затащивший свою семью в страшную трагедию. И не важно, какие при этом демоны обитали в самом отеле «Оверлук» — история в первую очередь виделась именно через призму пьяного безумия отца Дэнни. Если мои предположения неверны, тогда к чему многочисленные мысленные обращения Дэнни к своему погибшему родителю ( по большей части — наполненные добрым отношением и сыновним пониманием ), коими текст пестрит тут и там. И самое главное — вы ведь помните, кто предрешил исход финальной схватки с кланом Узла?

Не могу сказать, что книга безынтересная. Лучше скажу, что она нахватала по воле своего автора недостатков. Порой выглядит наивно, особенно в части противостояния Узла и дуэта Абра — Дэнни — как-то неправдоподобно легко и просто всё ушло в относительный хэппи-энд. Куда-то Кинг выкинул огромный и очень важный пласт из жизни Дэнни — школьные годы, взаимоотношения с матерью в период взросления и этапы развития его болезненного пристрастия к алкоголю, просто и без изысков представив нам с самого начала сформировавшегося забулдыгу.

Пройти мимо нового произведения Стивена Кинга я, конечно-же, не мог. Но приходится в очередной констатировать, что из всего, что было им создано после окончания эпопеи о Тёмной Башни, лучшим так и остался... «Ветер сквозь замочную скважину». Тоже — из ТБ.

»...Ищет золото воли,

Что добывали

В битве той

По колено в крови...»

Эти слова из совсем другой песни. Добывали здесь вовсе не то «золото». Но зато — по колено в крови.

Байяз против Кхалюля. Очередной раунд многовекового противостояния... В раунде предыдущем Байяз, к моему вящему удовлетворению, получил чувствительный пинок под зад от неистовой герцогини Талина. Раунд предстоящий так-же намечен в Стирии — несговорчивой Монкарро Меркатто были высказаны недвусмысленные угрозы. Однако для того, чтобы осуществить эти угрозы в жизнь, Байязу нужны войска Союза. Те, что плотно увязли в неспешной Северной войне... Могущественный маг готов ждать всего три дня.

У Аберкромби есть совсем маленький рассказ — «Дурацкое задание». Так вот, «Герои» — это расширенная версия этого рассказа. В «Героях» всё дурацкое. Солдаты исполняют сплошь дурацкие задания. Командиры отдают дурацкие приказы, благодаря которым по-дурацки гибнут целые пехотные и кавалерийские полки. Сама война эта — дурацкая. Похотливая кровавая старуха. Кажется, что многие уже и не помнят, ради чего она ведётся. Каждая смерть здесь — дурацкая. Мне так жаль каждого, кто уйдёт в эту слякотную ненасытную грязь! Рефта... Дрофда... Жужелу из Блая... Генерала Челенгорма... Каждого неназванного солдата — не важно, с какой стороны он шёл на смерть. Даже самого распоследнего поганца. Странная эта книга. В ней — всё дурацкое, и при этом она... очень хороша! Почти всю дорогу она мне не нравилась. Слишком мрачно и откровенно, слишком детально для того беспощадного дела, о котором идёт речь. Грязь, дождь, разбитые вдрызг дороги и сапоги, разговоры у солдатского костра, безумное тщеславие, бестолковая спесь, бой, боль, и — кровь по колено... Так было до тех пор, пока до конца не раскрылось главное украшение всей книги — Кернден Зобатый. Человек, который привык всё делать «по-правильному». Испытанный годами ветеран: ломаный — переломанный, битый — перебитый, хронический больной и хронически усталый. «Прямой как резак». Его понятие чести — по-северному скупое и суровое, почти всегда густо замешано на пролитой крови ( чужой и собственной ), но в этом месте и в это время оно — самое «правильное». Именно Зобатый расшевелил мой угасающий интерес к книге. И если автором в неё было заложено ( смею надеяться ) некое антивоенное послание, то его главным проводником стал тоже Кернден. Сожалею, что он так и не нашёл себя в той незамысловатой мирной жизни ( трубка, завалинка, закат у воды ), о которой мечтал долгие годы, но этот ход явно предугадывался.

В книге поменьше «потайных кармашков», чем в предыдущих произведениях из цикла о Земном Круге. Можно понаблюдать за метаниями Бремера между собственным тщеславием, проснувшейся в нём буйной воинственностью и своей тайной страстью к Финри. Интересны трансформации, происходящие с Кальдером. Пожалуй, и всё. Трясучка застыл в каком-то мрачном и весьма устрашающем ( до мурашек по коже ) образе. Практически ничего не добавлено к облику августейшего Джезеля, хотя возможности по сюжету у автора были, а интерес читателя присутствует ( ещё бы! — после произошедшего в сипанийском доме развлечений! ). Ну, и Аберкромби пора бы вывести на сцену Кхалюля... Байяз всё тот-же. Разве что моё лёгкое раздражение по отношению к нему уверенно переросло к устойчивую неприязнь. Мне вот кажется, что Байяз с Кхалюлем стали слишком много на себя брать. Они, что там, и вправду думают, что мы — «мураши — людишки», без их магической помощи не сможем сами накликать на свою голову кучу неприятностей?

«Поступать по-правильному будет получаться не всегда, но можно пытаться. Поступив так один раз, пытайся поступить и в другой, и в следующий...» Мудрый он мужик, этот Кернден.

Существование этой саги — доподлинное подтверждение того, что Виталий Сертаков испытывает живой интерес к истории и культуре викингов. Здесь линии наших интересов пересеклись, а потому читать книгу мне было весьма любопытно. Правда, похоже, что стремление писателя максимально достоверно исследовать «среду обитания» своих персонажей привело к несколько странному побочному эффекту, потому что собственно сюжетная линия саги вольно или невольно пострадала в угоду тщательным этнографическим и историческим изысканиям. Хорошо это или плохо? Хорошо для тех, кто как и я, восторженно внимают всему, что касается могучих и бесстрашных северных воителей, державших во времена раннего средневековья в страхе половину Европы; для тех, кто в который раз пытается разобраться в построении путанного пантеона скандинавской мифологии и пр. Не очень хорошо для тех, кто искал новизны и свежести сюжета.

Последний весьма прост и на оригинальность претендует вряд-ли. Модная в нынешние времена завязка с найдёнышем — сиротой, магические метки, некая тайна рождения, странности в манерах и поведении подрастающего мальчишки... И постоянный акцент на стремление Дага к первенству во всём, его чуть-ли не патологическая неуступчивость, вкупе грозящие превратить его в действительно непревзойдённого воина — предводителя. В первой части саги искать в сюжете, наверное, больше ничего не стоит. Зато можете смело взять себе в помощь опытных этнографа и историка и с головой погрузиться в соответствующие исследования. Безо всякой иронии — в этой части книга мне показалась очень интересной. Не возьмусь судить о достоверности всего, о чём очень подробно пишет автор, поскольку предметом владею на весьма прикладном уровне, но описания быта, обычаев, религии, взаимоотношений в обществе, методики хозяйствования — очень хороши. А помощь вышеуказанных специалистов вам наверняка понадобится. Хотя бы потому, что редакторы не удосужились ( а автор, видимо, не настоял ) обеспечить неискушённого ( на вроде меня ) читателя информационными сносками в тексте. Тинг, трелль, дренг, херсир, хёвдинг, сюсломан, вира... Скажите на милость — мне одному были незнакомы эти и многие прочие термины? Ну-ну, не пугайтесь... Зато теперь мне известно не только значение слова конунг.

Во второй части цикла Даг не по своей воле окажется на землях саамов и финнов, где будет предпринята безуспешная попытка сделать его колдуном ( я уже упоминал о непревзойдённой неуступчивости главного героя ). Этнографии здесь будет много меньше. Много больше станет магии. Она при этом ненавязчива и достаточно стройно укладывается в линию сюжета. Очень интересный пласт второго тома посвящён загадочному сообществу неистовых воинов — берсерков. Ну, и потенциальному читателю стоит быть готовым к тому, что текст книги, и до того бывший весьма суровым, станет теперь в соответствующих тому местах совсем уж натуралистичным и анатомически откровенным. Если будет вскрыта брюшная полость — вас известят о цвете стенок кишечника, если отрублена конечность — в подробностях поведают о характере кровотечения и объёме кровопотери. Что там говорят о Джо Аберкромби? — кровища, грязища и т.д.? Ну, читаю я как раз сейчас «Кровь и железо»... Если моё слово хоть чем-то заслуживает вашего доверия, то я заверяю, что Аберкромби для сохранения укрепившегося за ним имиджа пора направлять для повышения квалификации в Санкт-Петербург. К слову, сражений и поединков в книге Сертакова великое множество. Все детальны и умело изображены.

В третьей части цикла Дагу уготовано познать прелести плена, встретить отца, исполнить мечту о вступлении в воинское братство и оказаться втянутым в исторические события, послужившие началу заката громкой эпохи викингов. Колесо истории сомнёт и отправит в небытие этих неустрашимых воинов. Накатывающая с юга волна христианской веры разрушит пантеон грозных и могучих богов Асгарда. Погибшие в бою воины совсем скоро утратят проторенную предками дорогу в Вальгаллу... Правда, путь Дага ещё не завершён. По уверению автора, для него в 15 лет всё только начиналось...

В целом весьма достойное произведение. С указанными выше недостатками и достоинствами. Финал остался открытым, возможно, писатель оставил для себя лазейку для продолжения истории Дага. Не скажу, что читалось на одном дыхании, порой приходилось себя понуждать.

Людям свойственно порой терять что-то действительно важное. Дом. Работу. Любимого человека. Трезвую голову. Здравый смысл. Понимание близких. Много ещё чего. Не каждому хватает сил смириться со своей потерей. И тогда случается так, что люди «выпадают из жизни». Каждый по-своему. Но это обычная история. Любой из нас мог бы припомнить пару — тройку подобных. Но иногда для того, чтобы «выпасть из жизни», бывает достаточно просто протянуть руку помощи хрупкой девушке — замарашке в странном одеянии. С не менее странным именем. И вот это — уже совсем необычная история. И не всякий возьмётся вам её поведать.

Здесь — Внизу, всё совсем не так, как там, у нас — Вверху. Иные обитатели. Другие правила. Незнакомые запахи. А всё потому, что Внизу — не значит под ногами. Внизу может быть и Рядом, и Сбоку, и Позади... Нижний Лондон — не под ногами Верхнего Лондона, он — его Задверье. Сюда ведут двери, но для того, чтобы их открыть, нужны ключи. Или знакомство с той самой девушкой — замарашкой. Её так и зовут — Дверь. И хотя Внизу многое не так, как Вверху, не стоит забывать — здесь тоже бывает смертельно опасно. Хотя бы потому, что это — место обитания неких весьма галантных господ, веками оттачивавших своё изящное ремесло. И порой они нанимаются на службу Ангелу с непростой судьбой и оттого становятся лишь опаснее. По счастья, здесь можно встретить и тех, кто ценит данное когда-то слово и не забывает тех, у кого оказались в долгу.

Этот добрый и милый парень — Ричард, однажды «выпал из жизни», протянув руку помощи. Навстречу своей судьбе. Той самой девушке. Так было суждено... Ведь его судьба обитала не в Верхнем Лондоне.

Великолепное произведение — тонкое, захватывающее и атмосферно насыщенное. Именно такое, какой должна быть по-настоящему необычная история.

Он пришёл к этим вратам не по своей воле... Когда настанет время сказать о главном, мне придётся эту фразу повторить.

А пока Ваэлин стоит у врат Шестого Ордена — всего лишь выполняя волю своего отца. В его 10 — летнем сердце — нежная память об ушедшей Вовне матери. И естественное для ребёнка смятение, соседствующее с готовой к пробуждению ненавистью, порождённой той самой волей отца. Эта воля будет исполнена — пройдя за врата, мальчик станет послушником Ордена и по прошествии 5 лет выйдет из них стражем Веры и Королевства. У него больше не будет ни отца, ни иной семьи, кроме его братьев по Ордену — таких-же мальчиков, когда-то последовавших за волей своих отцов. Пять лет сурового учения — испытание за испытанием. Испытание знанием может стать сложнее испытания глушью. Испытание мечом способно породить в сердце сомнения в праведности дела, которому себя посвящаешь. Детство закончилось, ещё толком не начавшись. А мужчины всегда отличались тем, что заключали между собой сделки. И не важно, что один из этих мужчин — король, а второй — всего-то рано повзрослевший мальчик.

Он пришёл к этим вратам не по своей воле... Но сейчас уже не в этом суть. Главное — в том, что теперь только в ЕГО воле решать, кем ему быть — Убийцей или Воином.

Всю первую часть саги Уильямс загружал в «телегу» сюжет и запрягал в неё «коня». В «Игре теней» «телега» наконец тронулась. Но она так тяжело нагружена, что оси под ней натужно поскрипывают, а на ухабах беднягу опасно кренит. Скрипит, кренится — и всё-же катит вперёд!

На севере кворы продолжают решать свои сумеречные проблемы, суть которых замешана на труднообъяснимой жестокости уснувших древних богов и некоторых из их недремлющих бастардов. По не вполне пока понятным причинам кворы втянули в решение этих проблем принца Баррика, а следом за ним, естественно, и капитана Вансена. Баррик продолжает вести себя самым раздражающим меня образом — стенает, созерцает, обижается и т.д. Правда, времени на его капризы остаётся всё меньше и меньше; вскоре ему придётся действовать. Часть сюжета, связанная с Барриком, пожалуй, самая сложная для читательского восприятия — слишком тягучая. И здесь снова эти ужасные фирменные подземелья Уильямса! Но зато в этой части автором сделано многое для пояснения сложной истории и мифологии Эона.

На юге заметно «веселее». Да и персонажи здесь поярче. Нерешённой загадкой остаётся Киннитан, к которой с разной степенью интенсивности проявляют интерес и томящийся в неволе король Олин, и пугающий своим изощрённым безумием автарк Сулепис. К тому-же Киннитан стала постоянным обитателем видений Баррика. Что всё это означает, до сей поры не ясно. Здорово украшает «южную» часть книги своим бесстрашием и добрым упрямством милая смышлённая девочка Пелайя. Тут-же обитается крайне опасный субъект, который мне отчаянно не нравится ( я — про Дайконаса Во ). Ну и, конечно-же, осада Иеросоля войсками Ксиса, на деле оказавшаяся лишь промежуточным пунктом в стратегическом плане автарка Сулеписа.

Где-то между севером и югом начнёт свои скитания оставшаяся в одиночестве принцесса Бриони. Через её линию сюжета тоже будет предложен серьёзный пласт информации о мифическом прошлом Эона.

Последняя, самая скучная, на мой взгляд, сюжетная линия развивалась в Южном Пределе, где бывший королевский врач непрестанно сокрушался о содеянной и несвершённом, ставя своим присутствием под удар народ фандерлингов, а герцогиня Мероланна со рвением пыталась выяснить судьбу своего пропавшего ребенка.

По-прежнему испытываю усталость от этой саги и сейчас даже сам себе не готов ответить на вопрос о том, хочется-ли мне знать, чем она продолжится и завершится.

Очень серьёзная по замыслу книга. Излишне серьёзная — по исполнению. Да простит меня уважаемый автор, но на этот раз он выглядел как чрезмерно старательный студент, написавший вместо дипломной работы докторскую диссертацию. Или как слишком усердный огородник, чуть глубже, чем надо, высадивший по весне семена и клубни, и получивший в итоге слабые и поздние всходы. Слишком серьёзно... Слишком старательно...

Начиналось, впрочем, всё как нельзя лучше — с короткой хроникальной справки из истории Эона, внятной, чёткой, обещающей масштабное и интересное действие. Но затем Тэд Уильямс принялся «стараться». Мне не совсем понятно, к чему он вообще затеял эту эпопею, при том, что им уже был написан «Орден Манускрипта» — успешный, известный и при ближайшем рассмотрении мало чем отличающийся от «Марша теней». Если Вы со мной в этом не согласны, постараюсь быть аргументированным. Во-первых, в обеих сагах схожая фабула — долгая и предсказуемая история взаимоотношений человеческой и эльфийской рас, в результате которой последние надолго ушли в северное небытие, а в какой-то момент времени из небытия решили воскреснуть, грозя всему живому концом света. Идентична завязка произведений — королевства теряют своих славных правителей, после чего бремя власти ложится на плечи их не очень умелых отпрысков; с севера грозят мстительные эльфы, с юга — коварный и хищный сосед. Как и в «Ордене Манускрипта», персонажи неуёмно стенают, сомневаются и созерцают. Иногда декларируют намерения. Затем удивляются происходящему. Возмущаются. Страшатся происходящих помимо их воли событий. Все очень тусклые — от близнецов Бриони и Баррика до фандерлинга Чета. Все тщательно и заботливо созданы. Но в них забыли вдохнуть живую искру, а без неё путь к сердцу читателя заказан. Не хватает здесь своего Бинабика. В чём автор преуспел, так это в создании удивительно тягостной и гнетущей атмосферы чего-то грядущего в Эоне. Ни единой шутки. Ни единой строки, могущей вызвать слабую улыбку. Лучше книга от этого не стала. И опять эти изматывающие хождения по подземельям — откуда только у Уильямса столь болезненное пристрастие? И всё это на фоне изощрённого и выматывающего многословия автора на протяжении семисот страниц текста.

Я недоволен книгой и злюсь на себя за то, что не нашёл с ней общего языка. Она меня утомила. Я побаиваюсь браться за «Игру теней». Если ничего не изменится, то я признаю правоту отечественных издателей, не решившихся в своё время на выпуск в свет двух финальных томов саги.

В моих руках этой книге была уготована не самая добрая судьба. Я взялся за неё тотчас по «возвращении» из Вестероса — совсем другой «Страны...», совсем не Радости. Мне бы самую малость переждать... Дать времени возможность сгладить собственную боль и жалость к Теону, Джону Сноу и Кивану Ланнистеру... Но вышло так, как вышло. «Страна Радости» не выдержала сурового испытания, уготованного ей гением Джорджа Мартина. И вины последнего в том меньше всего.

Стивен Кинг доподлинно знает, как надо писать хорошие книги. В «Стране Радости» тоже всё по делу и к месту. Главный герой — хороший малый, добрый и симпатичный. Для завязки сюжета страдания неразделённой первой любви весьма к месту. Фоном действий избран малознакомый и обособленный мир сезонных парков развлечений — не скажешь ведь, что тривиально? ( на этом месте Кинга всё-же слегка кольну — неоднократно память уносила к «Сумеречному взгляду» Дина Кунца. Не стану возражать, если кто-то скажет, что в этом месте я излишне подозрителен. ). Интересна и детективная часть романа с вплетённой в неё мистической нитью. И окружение главного героя тоже получилось достойным: пара верных на всю жизнь друзей, наделенный даром ясновидения мальчик, и конечно-же — его красавица — мама ( здесь должен заметить, что в создании женских образов Стивен Кинг непревзойдённый мастер — через несколько лет ты можешь забыть имя, но её облик лёгким туманом навсегда останется в памяти ). Основная идея книги ясна и не может вызвать неприятия — сделанное когда-то добро вернется к своему творцу.

Итак, всё, как мы выяснили, хорошо. А моему ворчливому настроению есть лишь одно объяснение. Я очень люблю творчество Стивена Кинга. Большей частью потому, что оно умеет «пронимать» своего читателя, обладает какой-то таинственной, всегда немножко грустной, проникновенностью. «Страна Радости» по какой-то причине этой проникновенности была лишена.

Стивен Кинг может много лучше. Это доподлинно знаю уже я.

Вестерос пал, истерзанный в клочья и истекающий кровью. Для этого ему не потребовались внешние враги. Оказалось достаточно того, чтобы собственные высокие лорды лишь строго следовали известным правилам всем известной Игры. Среди тех, кто вольно или невольно бросил страну на колени, я, к своему прискорбию, обнаружил и Эддарда Старка. Не хватило ему, при всей его несравненной доблести, гибкости и умения плавать в дурно пахнущих политических водах Королевской Гавани. За что и сложил свою славную голову... И всё-же, ни он, ни Серсея, рьяно сметавшая с трона Роберта Баратеона, ни даже это маленькое пухлогубое чудовище Джоффри не были теми, кто запустил этот убийственный механизм в действие. Тот, кто написал кровавую пьесу, всё ещё пребывает в тени, не забывая при этом время от времени дёргать знатные марионетки за нужные ниточки. Я уже знаю — кто это, но Вам не скажу.

В Семи Королевствах теперь тесно от тех, кто зовёт себя королём. Джоффри и Станнис незыблемы в вере о своём первенстве на престолонаследие и в незыблемости этой учинили эпическую битву на реке Черноводной. Ренли Баратеон, не утруждая себя правовыми нормами, искренне убеждён в том, что лучшего монарха Вестеросу не сыскать, хотя лично мне его доводы не очевидны. На Робба Старка корону возложили те, кто в безумии своём рубил голову его отцу. О былом могуществе Железных Островов вспомнил Бейлон Грейджой. Где-то в Эссосе по-прежнему скитается Дейенерис, но теперь у неё на плечах сидят главные символы древней династии властителей — драконы. И даже Манс — разбойник именует себя Королём — за — Стеной. И коль скоро претендентов на трон так много, то по законам всё той-же всем известной Игры нам остаётся только одно — вовремя загибать пальцы, считая тех, кто из Игры выбывает. Ждать осталось недолго...

«Буря мечей» построена по тем-же принципам, что и её старшая сестра. И столь-же хороша. Чуть больше внимания, чем остальным персонажам, уделялось Джону Сноу, Тириону и Арье. В сюжет введены новые персонажи — Давос Сиворт, Бриенна Тарт, Мелиссандра Асшайская. Двое первых, как мне показалось, призваны в какой-то мере заполнить ту пустоту, которая образовалась в сюжете после смерти Эддарда Старка ( книге нужны люди чести хотя бы в качестве противовеса ), но... масштаб личностей всё-же несопоставим. А вот Красная женщина для меня полна загадок. Медноволосая красавица — прекрасная и пугающая одновременно, она обладает таинственной и опасной силой, поклоняясь огню и свету и рождая на свет тени. Она пророчествует о Тьме и Свете, и тьма движется на Вестерос в лице Иных. Она предлагает выбор между жизнью одного в обмен на жизни тысяч. Без неё Станнис проигрывает битву на Черноводной. Кто она — демон или жрица Истинного Бога? И что увидит в пламени следующего костра?

Тириону, похоже, предстоит, наряду с Арьей и Джоном, стать одним из системообразующих звеньев всей саги — слишком много талантов в одном маленьком теле, чтобы ими пренебречь. Арья начала свой долгий путь скиталицы без лица и имени, и где он завершится, пожалуй, не знает пока и сам автор. Джон Сноу где-то среди стужи и льда предаёт своё Чёрное Братство, но лишь для того, чтобы до конца исполнить свой долг перед ним.

Без устали и сомнений промаршировав по двум тысячам страницам текста, испытав на них скорбь и боль, насмотревшись на пролитую кровь и страдания, всё-же хочу заметить, что нет в книге нарочитой и акцентуированной жестокости, в которой её часто винят. Она сурова и местами натуралистична, но в то же время обладает некой благородной деликатностью, не вызывая брезгливости и читательского отчуждения.

Под конец приберёг маленькую «шпильку» для Джорджа Мартина. Вам не показалось, что книга слегка однобока, а все беды и невзгоды в ней пришлись на долю высокородных жителей Вестероса? Да, на виселицах Речных земель раскачиваются и простолюдины, но об этом упоминается вскользь. Жаль, что в сюжете не нашлось места для кузнеца ( крестьянина — моряка — служанки и т.п. ), которому можно было поручить какую-то, пусть не самую важную, роль — всего лишь для того, чтобы взглянуть на происходящее под другим углом.

Мне потребовалось 3 года для того, чтобы признаться себе в том, что желание прочесть книгу заново стало нестерпимым. Это было неизбежно, потому что мой «первый раз» с ней был подобен первому любовному опыту безусого юнца — такой-же неистово жадный и столь-же преступно торопливый. Без деталей и полутонов. Тогда мне было не до этого. Я был подавлен и оглушён чеканным величием творения Мартина. Ослеп от его сверкающего блеска. Я сгорал от страсти, и этой-же страстью был покорён. Спустя три года ничего не изменилось — я по-прежнему пылаю некогда вспыхнувшей страстью, а книга осталась такой-же величественной и завораживающей, напрочь завладевающей и сном моим, и явью. Казалось бы, всё в ней знакомо. Знакомы сюжет, дух и атмосфера — суровые летописи Вестероса, безумная пляска вокруг престола Семи Королевств — в крови и боли, среди интриг и предательств. Знакомы персонажи — яркие и многогранные. Мой любимец, воплощение всей чести Вестероса, лорд Эддард Старк. Неустрашимый воин Роберт Баратеон, 16 лет назад взошедший на трон дорОгой мести за утраченную любовь и ставший никчемным правителем — распутным и беспробудно пьяным. Колючий волчонок Арья Старк и её милая сестра Санса, в своём невинном стремлении быть леди и угодить каждому совершающая фатально глупые поступки. Загадочный Варис. Красавица Серсея, одержимая любовью к власти и своим незаконнорождённым детям. Её неистовый брат Джейме. Умница Тирион Ланнистер, степень внешней неприглядности которого соперничает с изворотливостью и остротой его ума. «Серый кардинал» королевства Петир Бейлиш. Неприкаянный, так и не узнавший правду о своей матери Джон Сноу. Вечная скиталица Дейенерис — Бурерождённая и Дракононосная.

Безусловным достоинством каждого из персонажей книги стала их неоднозначность ( за исключением разве что Джоффри, несносность которого не знает границ и в последующем не претерпит никаких изменений ). Все прочие продемонстрируют иные грани своего уже, казалось-бы, знакомого облика. Нед Старк, оказывается, носит на своей безупречной репутации пятнышко ржавчины по имени Джон Сноу. Мнимая глупость Сансы позволит ей сохранить свою жизнь в столь опасном для Старков месте, как Королевская Гавань. Уже совсем скоро Джейме Ланнистер предстанет перед нами совсем другим человеком ( перед этим ему, правда, предстоит кое-что потерять ). И даже Серсею, при всей её неподражаемой стервозности, мне в недалёком будущем предстоит искренне пожалеть... Я уж не говорю о Варисе и Мизинце, сотканных из сплошных тайн и загадок.

К тому же и сам автор так искусно завуалировал своё личное отношение к созданным персонажам, так хорошо дистанциировал себя от малейших оценок их действий, что судить об этом даже с минимальной степенью достоверности не представляется возможным. Хотя, не скрою — меня этот вопрос донимает.

Итак, всё и про всех известно. Тогда что-же я снова искал на этих многочисленных страницах? Возможно, это прозвучит крамольно, а для кого-то — и кощунственно, но мне хотелось понять, что должно было случиться в Вестеросе для того, чтобы эта книга не родилась на свет. Такая мучительная дилемма — я не могу оторваться от этой истории, но она так больно ранит моё сердце, что я готов укорить Мартина за то, что он её придумал. Так кто-же виноват? Неужто Нед Старк — в своём несгибаемом стремлении следовать избранному долгу? Мне бы не хотелось так думать, потому что тогда придётся признать, что войны возникают из-за того, что на свете есть честные люди. Возложить вину на Кейтилин, которую материнская боль вынуждала брать в плен каждого из Ланнистеров, попадавшихся ей на глаза? Это будет наивно. Я буду чуть ближе к истине, если стану судить Серсею и Джейме за инцест, благодаря которому один за другим гибнут десницы короля, а мальчики, любящие лазать по замковым стенам, становятся калеками. «Чего не сделаешь ради любви!» — является ли это достаточным оправданием любого поступка? Или же прав был мудрый мейстер Эйемон, говоривший Джону Сноу о том, что любовь, будучи и величием, и трагедией человека, способна погубить его честь и растоптать в нём чувство долга. А если распутывать клубок обвинений и дальше, то можно привлечь к ответу павшую царственную династию Таргариенов — ведь это благодаря их близкородственным бракам явился миру король Эйерис, безумие которого породило предыдущую войну и послужило косвенной причиной возвышения Серсеи Ланнистер. Круг замкнулся. Вопросам несть числа. Писатель назвал книгу «Игрой престолов». С тем-же успехом мог назвать «Игрой парадоксов».

В заключении не удержусь и всё-же спою свой маленький «плач читателя»:

Сегодня я буду сговорчив и покладист как никогда, а потому, если Вы станете утверждать, что ЭТО — средневековая рыцарская баллада, то я охотно с Вами соглашусь. Так и есть. Порукой Вашим словам станут турнирные ристалища, пиры в замках лордов и детали сурового рыцарского бытия.

Кто — то скажет, что ЭТО — приквел к ПЛиО. И будет тоже прав. Внимательный и любознательный читатель разыщет для себя несколько весьма занимательных фактов из кипучей истории Вестероса, которые затем с немалым удовольствием собственноручно уложит в мозаику основной саги.

Настаиваете на том, что никакое ЭТО не фэнтези, а суть есть псевдоисторические повести? Я и тут не стану Вам перечить. Можете даже ненужную приставку «псевдо» убрать. Никакой магии и вымысла, лишь хроникальные кадры из раннего средневековья. Я ничуть не сомневаюсь, что эта история случилась в действительности. Мало того — я на этом настаиваю.

В этой книге полно достоинств. Она скроена в фирменном стиле Джорджа Мартина — простым чеканным слогом, создающим привычно захватывающий сюжет и впечатывающиеся в память персонажи. Среди всех этих достоинств ( по-большей части оставшихся мною неназванными ) я разыскал чистейшей воды бриллиант: ЭТО — настоящий гимн благородству и чести. И если Вам приходилось сталкиваться в жизни с дефицитом указанных свойств человеческой души, то смею надеяться — сумеете простить меня за несколько наивную восторженность, рождённую чтением этой прекрасной книги.

Круг замкнулся. Ненароком сдвинув в сторону колесо истории на турнире в Эшфорде, Дунк через 2 года вновь оказался на его пути, заброшенный своей извилистой судьбой в самое сердце заговора мятежников. А ведь казалось-бы — всего лишь попировать на свадьбе заехали по пути к Стене. Впрочем, свадьбы в Вестеросе ещё долго будут оставаться территорией повышенного риска.

Выбор у Дунка был. Такой-же, что и в Эшфорде. Только вот поджатый хвост или вовремя отведённый в сторону взгляд — это не для него. Шипастый обод колеса истории Вестероса со скрипом вернётся в свою колею, обильно сдобренный кровью и болью межевого рыцаря. Заодно Дунк вернёт долг чести и памяти трём славным мужам, сложившим ради него головы двумя годами ранее. Джордж Мартин продолжил демонстрацию своего блистательного умения игры парадоксами, без которой любая история — реальная или выдуманная, осталась бы пресной и скучной.

В заключении — ещё одно замечание. Должен признаться, что мне было трудно разбираться в витиеватой и многослойной генеалогии Таргариенов, обременённой к тому-же бесконечным повторением имён. Я и в обыденной-то жизни начинаю путаться, зайдя чуть дальше собственного двоюродного родства. Пришлось многократно возвращаться к уже прочитанному, вдумываться, запоминать, забывать и снова возвращаться... А поскольку по завершении чтения у меня осталось множество невыносимо зудящих вопросов, в том числе — о дальнейшей судьбе Дунка и Эгга, то естественно, что я бросился на поиски недостающей информации и, к вящему своему удовольствию, обнаружил, что Эггу предстоит стать королём Эйегоном V Невероятным, а Дунку — лордом-командующим Королевской Гвардии. Не правда-ли — белоснежный плащ к лицу Дункану Безупречному. Да, и можете называть меня неисправимым идеалистом, но я уверен, что Эйегон V был Семи Королевствам хорошим королём.

Мне по душе этот парень. Он удивительным образом собрал в себе качества, которые так хочется обнаружить в окружающих и, в первую очередь — внутри самого себя: верность, преданность долгу и слову, благородство не по рождению, но по духу, скромность, доброту и стремление к справедливости. Правда, я боюсь своей привязанности к нему, помня о скверном литературном характере его создателя. Того и гляди — останешься однажды с отрубленной головой героя на руках и безутешной скорбью в сердце.

Прошло полтора года с тех пор, как на Эшфордском турнире пал славный принц Бейелор Таргариен. Дунк и Эгг провели это время в странствиях по Дорну, полагаю — в безуспешных поисках кукольницы Тансель. По возвращении из Дорна Дунк нанимается на службу к поражённому в своих правах, обнищавшему и престарелому лорду Юстасу. Жизнь присяжного рыцаря у такого лорда не многим отличается от жизни на меже.

Эти же полтора года многое изменили по всему Вестеросу. На страну обрушился страшный мор — весенняя горячка, унесшая жизни десятков тысяч, в том числе — доброго короля Дейерона. Вы слышите эхо Эшфорда? Изменившийся после смерти Бейелора порядок наследования престола возвёл на трон слабого духом Эйериса, единственной страстью которого были книги. Страной-же, по сути, правит десница короля Красный Ворон, 16 лет назад при помощи колдовства и магии сыгравший ключевую роль в подавлении мятежа Чёрного Пламени. Ещё одной напастью для Вестероса стала двухлетнняя засуха, настолько жестокая, что способна вызвать смертельную ссору соседей из-за межевого ручья.

Вот так, прикрывшись нехитрой историей об имущественном споре двух мелких лордов, Джордж Мартин продолжает знакомить читателей с одним из наиболее драматических эпизодов в истории Семи Королевств.

Сюжет здесь не выглядит столь динамично и захватывающе, как в «Межевом рыцаре». Обойдётся без рыцарских ристалищ, хотя финальная схватка Дунка, несомненно, хороша. Предлагается небольшой сюрприз — предстоит познакомиться с Дунканом Дипломатичным ( в развитие прочих достоинств Дунка ).

В итоге — с очередной увесистой порцией увечий ( сколько их ещё будет в жизни межевого рыцаря? ) и ничуть не прибавив в самомнении, Дунк в сопровождении верного оруженосца направился на север, к Стене. И похоже, что в его сердце есть теперь уголок не только для Тансель, но и для леди Роанны.

Судьба распорядилась таким образом, что книга с историями о Дунке и Эгге попала в мои руки в самый канун Нового года. Лучший новогодний подарок для самого себя придумать было трудно!

Джордж Мартин оказывает на меня какое — то колдовское, магически-завораживающее действие и, если байки о взаимоотношениях кроликов и удавов имеют под собой основу, то тогда я хорошо понимаю кроликов — уже после первых строчек текста смиренно соглашаюсь со своей дальнейшей участью.

У всего на свете есть своя предыстория. И было бы печально, если бы Мартин не поведал нам что-то из истории Вестероса времён правления Таргариенов. Худо ли — бедно ли, но с путанной и многолетней генеалогией Старков, Баратеонов и Ланнистеров благодаря ПЛиО мы знакомы. Но, как бы ни хороша была любимая сага, в ней есть огромный пробел — в ней мало сведений о династии Повелителей Драконов.

Когда-то Дунка подобрал и сделал своим оруженосцем бедный межевой рыцарь. С тех пор его судьбой стала дорога: от одного замка — к другому, от одной войны — до другой. Смерть старого сира Арлана не оставила юному Дунку выбора — ему пришлось присвоить себе рыцарское звание и нехитрые пожитки своего хозяина. А тут ещё и жизнь подкинула ему оруженосца — 10-летнего мальчишку, не по годам смышлённого и нахального, с почему-то наголо обритой головой и называющего себя Эггом.

Всему, что случится с юным Дунком дальше, он будет обязан двум вещам: впитанным от сира Арлана понятиям о рыцарской чести и гримасе судьбы, столкнувшей его с отпрысками королевской династии ( от которых, согласно неписанной народной мудрости, простому люду лучше держаться подальше; тем более, если речь идёт о деградирующих в результате близкородственных браков Таргариенах ). Честь ( неважно — рыцарская или просто мужская ) поставила Дунка пред ликом смерти или увечья. Спасение к нему тоже придёт в облике благородства и чести, в том числе — особ королевской крови.

Но когда это у Джорджа Мартина было всё так просто и прямолинейно? То, о чём шла речь выше — это всего лишь взгляд с одной стороны, в данном случае — из-за плеча Дунка. Есть ещё один ракурс — на этот раз из-за спины истории Вестероса. И вот отсюда видится совсем иное —

Каковы будут последствия подобного хода событий? Я могу только догадываться. Предчувствия нехорошие. Впрочем, подобные литературные приёмы автора нам уже знакомы по ПЛиО — вспомним, к чему привели страну стремление к чести и блюдению принципов несчастным Эддардом Старком. Парадоксы — любимая игрушка Мартина. Такая игра парадоксами заставляет читателя всякий раз задаваться одновременно риторическим и довольно жестоким вопросом: «Что важнее — жизнь благородного Дунка или судьба королевства, в котором сотни тысяч прочих Дунков?». Решайте сами. О себе могу сказать лишь одно — мои сердце и разум в поиске ответа согласия меж собой не находят.

Своему состоянию магической завороженности я ничуть не противлюсь — это лучший в мире вид психологической зависимости. Плотоядно потираю руки от осознания того, что в запасе у меня есть ещё 2 истории о Дунке.

Чтение повести навеяло воспоминания... Детские, конечно-же. Пусть прозвучит несколько нескромно, но, говорят, что в детстве я был мальчишкой любознательным и смышлённым. Поэтому вполне мог пройти по пути Коралины Джонс. Во всяком случае, поисследовать — что-же там, за закрытой таинственной дверью, я бы отправился с превеликим энтузиазмом. И пусть мои папа и мама, не в пример родителям Коралины, были ( и, к счастью, остаются до сих пор ) беззаветно внимательны и заботливы, всё-же у нас с сестрой всегда оставалось нетронутое взрослыми пространство и время для подобного рода исследований. Это гораздо позже жизненный опыт научит тому, что в жизни встречаются двери, которые не стоит открывать вовсе. А вот лет 40 назад я бы точно так же стянул ключ от загадочной двери и шагнул за её порог. Из чистого любопытства, а не для того, чтобы найти за ним своих «других» папу и маму. Последнее исключено, поскольку мне и тогда, и сейчас не в чем было упрекнуть своих настоящих родителей.

Мне кажется, Вы уже готовы попенять мне за то, что вместо того, чтобы написать отзыв на книгу, я отправился в никому не интересные личные воспоминания. И будете неправы. Потому что это и есть отзыв. Ведь Нил Гейман — весьма необычный и своеобразный писатель. Пусть и отзыв будет таким.

Впрочем, хватит оригинальничать, тем паче, что получается это у меня всегда плохо. На мой непритязательный вкус, книга у Геймана вышла чрезмерно сюрреалистичной ( аки Алиса в Зазеркалье, что, впрочем, уже неоднократно было подмечено в предыдущих отзывах ). А вкупе с тем — по-настоящему страшной. Хорошо, что мне не довелось читать её в детстве — иначе список моих ночных кошмаров непременно пополнился бы ещё одним — с ужасной когтистой рукой и пуговичными глазами «другой мамы». По этой самой причине я бы предостерег родителей от раннего знакомства своих чад с «Коралиной». Деткам лучше почитать историю про Одда и Ледяных Великанов. Рациональность мышления мешала мне надёжно ухватить и удерживать в руках мораль повествования ( она ведь должна присутствовать? ). Та бесконечно выскальзывала из пальцев и оставила напоследок в ладонях лишь то, о чём я упоминал выше, в своих воспоминаниях — дети, обделённые вниманием своих родителей, будут искать недостающее за таинственными дверьми. Что они там найдут — зависит от степени их одиночества и способности к фантазии. Нам, взрослым, за этой дверью, скорее всего, ничего и не увидится. Вспомните, сколько раз в плену детских обид Вы клялись не поступать так со своими детьми, став взрослым. И какую из этих клятв Вы сейчас можете вспомнить?

Главным действующим лицом книги стала война. Нет, конечно-же, она присутствовала в сюжете и прежде, но как-то искусно умудрялась избегать излишнего внимания, предпочитая до поры стыдливо прятать свою уродливую личину на задворках страниц, галантно уступая дорогу Нэссу, Лаэн, Тиф и прочим персонажам. Пора настала. Грязь и пугающая пустота разбитых вдрызг дорог. Дым и смрад сожжённых селений и городов. Раздувшиеся трупы вдоль дорог, которые некому предать земле или пламени. Смотри, читатель — и вправду, было чего стыдиться... И я смотрел, и я внимал. Но... Позволю себе следующее суждение — при всех своих писательских достоинствах Алексей Пехов редко наполняет свои персонажи ( пусть в данном случае и война будет неким абстрактным персонажем ) достоверными эмоциональностью и психологизмом. Можно было бы предположить, что подобный навык не заложен в профессиональном генотипе автора, но тут на память приходит надрывная в своём драматизме и трагичности битва на Харьгановой пустоши в «Хрониках Сиалы». В этот раз не поднапрягся, не вытянул нужную ноту — читаешь, а за душу не берёт. И в сердце не защемило. И в глазах не пощипывает. Впрочем, это недостаток не отдельно взятой части, а всего цикла.

И всё-же, к моему немалому удовольствию, книга претерпела приятную метаморфозу. Каким образом? — спросите вы. До гениальности просто — отделением шелухи от плевел. Проще говоря — сведением сюжета к двум основным линиям: Нэсс сотоварищи и Альга. Такой простой ход внёс в дело динамику, свежесть, яркие краски и помог возродить во мне интерес к происходящему. Припрятанная в рукаве автора сестра Роны вообще оказалась очень удачным персонажем, поразившим силой духа и характера ( реверанс писателю ). Юми в тексте встречался достаточно часто и, хотя его лексикон стал не намного богаче, а трактовать его «собаку» было уже некому, оставался таким же милым и очаровательным ( двойной реверанс ). В мозаику устройства Хары и интриг между Проклятыми уложены недостающие кусочки смальты. Во множестве представлены батальные сцены ( здесь мог быть очередной реверанс, не вмешайся в дело избыток магических поединков ). Делались очередные попытки улучшить безнадёжно испорченный цинизмом облик Нэсса, на мой взгляд — несколько наивные и неуклюжие. Остро не хватало Гбабака; такие «бриллианты» требуют более бережного к себе отношения. Финал... ну какой вышел, такой и вышел — немного предсказуемый, немного приглаженный и слегка сдобренный бриолином.

И всё-же, давайте отдадим должное автору. Цикл добротный, интересный, рекомендуемый к прочтению. Из той категории, что не заслуживают ни излишней критики, ни «пустых похвал ненужный хор».

Это был воистину королевский подарок — богатый и щедрый. Причина для такого заявления банальна — каких-то 5 — 6 лет назад я и надеяться не посмел бы на то, что у меня снова появится возможность прикоснуться к чарующему миру «Тёмной башни» и ещё раз вобрать в себя полной грудью запахи Срединного мира. Уж больно бескомпромиссно Кинг когда-то завершил цикл, и не стану скрывать — оставил у меня, одного из своих преданных читателей, множество причин для недовольства, и, в некоторой степени — недоумения, финалом. Упомянутый финал буквально дышал усталостью автора от всего происходящего и был пронизан желанием поскорее поставить завершающую точку. Я всё давно простил любимому писателю ( а как-же иначе? ). А сейчас мне остаётся лишь ( в который раз! ) благодарно склонить перед ним голову за то, что мне было позволено вновь открыть своё сердце и свой дом для того, кто навсегда покорил когда-то и то сердце, и тот дом своей мужской честью, благородством и достоинством. Историям о Роланде, а уж тем более — историям, поведанным самим Стрелком, я готов внимать до скончания дней своих.

Книга чУдная. Мягко перетекающее из одной истории в другую повествование. И если искусство Кинга — повествователя мне давно известно ( и так-же давно любимо ), то Кинг в качестве рассказчика как-то не припоминается. Большая часть книги отдана именно рассказу Роланда своим спутникам старой сказки о мальчике Тиме, которую он когда-то сам, будучи маленьким мальчиком, слушал из уст своей несчастной матери. Все прочие составляющие части книги ( стыловей и охота за оборотнем ) мне представляются лишь антуражем к истории о Тиме Россе, безусловно — важным и очень интересным, но всё-же — антуражем. Казалось бы — вполне обыденная сказка. Таких сотни во всех из существующих миров. Но до чего проникновенно поведано! В полотно сюжета тончайшими нитями вплетены извечные философские категории — о любви, преданности, предательстве, самопожертвовании, бескорыстии, справедливости. И всё это не выглядит нарочито и по-менторски, не режет ни уха, ни глаз, а подано для понимания где-то на подсознательном уровне — там, где и будет усвоено в самом лучшем виде. Чудесный мальчик Тим всего за пару вечеров завоюет сердца многих читателей. Когда-то ему предстоит стать Стрелком, одним из немногих среди них, кто не имел благородного происхождения... Но, как резонно заметил сам автор — это совсем другая история. Я втайне буду лелеять надежду, что когда-то нам расскажут и её.

Напоследок Кинг поставил точку в трагической истории гибели Габриэль Дискейн. Как всегда — мастерски. Как всегда — с оттенком светлой грусти. Роланд простил. Я благодарен и ему за это.

С моей стороны было бы кощунством и святотатством не поставить роману высший балл. У этой книги есть лишь один недостаток — в ней слишком мало страниц.

Как-то привык я с детства, благодаря прочитанным в нём сказкам, что в среде братьев иль сестёр лучшими всегда были младшенькие. А вот Пехов своим творчеством взял да порушил привычные каноны. Это я к тому, что его старшая дочь ( а речь о «Хрониках Сиалы» ) не в пример младшей — «Цикл ветра и искр», уродилась и приглядней, и стройней, и нарядней. и милей. Чем дальше я читаю о ветре да об искрах, тем меньше мне эта история нравится.

Движущей силой книги теперь стала месть. Нэсс преисполнен ею из-за гибели Лаэн. Не знаю, может быть, я просто подрастерял ментальный контакт с автором, но скорбь Нэсса через себя мне пропустить не удалось. Не чувствую и его ярости. Гораздо понятнее чувства Тиа, застрявшей в теле Порка, и с гибелью Проказы отброшенной от возможности стать прежней безжалостным и болезненным пинком. Образ Тиф острее и достовернее. И тем не менее, Пехов свёл два, казалось бы, непримиримых персонажа, в одно место и дал им почти одну цель, поставив рука об руку месть Нэсса с местью и устремлениями Тиф. Ход интересный.

Больше похвалиться нечем. Сюжет завис в каком-то непонятном ожидании. Нет, конечно-же, он преисполнен какого-то, причём безостановочного, действия. Вот только я никак не могу уловить во всём этом движении логики. А ведь она должна быть! Вместо этого всем предложено просто идти на север. Без объяснения цели. Кто сказал, что все объекты мести Нэсса ждут его именно там? Ну, и апофеозом несуразности стал совершенно случайно встреченный на этом пути Проклятый Рован, тут-же отхвативший свою порцию справедливого гнева Нэсса.

Замечательный персонаж, Га-нор, несправедливо задвинут на задворки, хотя мог бы здорово оздоровить происходящее. Подобные ему герои во множестве встречались в тех-же «Хрониках Сиалы». Там им уделялось гораздо больше внимания, и от этого книга только выигрывала. Немного выручает милейший Юми, но его именно что «не много», и при этом он несколько однообразен ( неужели ничего, кроме фразы о собаке этот умница не заслужил? ).

Обидно, но мои оценки от книги к книге этого цикла упорно ползут вниз. А может быть, четвертая часть всё взорвёт, и мне будет потом стыдно за своё нынешнее ворчание?

А может, и в правду, стоило Нэссу прислушаться к совету Гаррета и не гнаться за Ветром в попытках поймать его иллюзорный хвост? Кто-же теперь наверняка скажет? Каждый сам решает, нужно ли испытывать судьбу. Нэсс свой выбор сделал. Только вот у Ветра того оказался горький запах полыни. Почему-то мне кажется, что наш главный герой в душе к этому был готов.

Убийство Йоха Трёхпалого замкнуло хитроумный план Башни Альсгары. Лакомый кусочек Дара Лаэн прибрали жаждущие руки. Тут книга, в диссонанс со сверхдинамичной первой частью, делает, наконец, и первую, но весьма продолжительную заминку. Впрочем, она оправдана — читателя необходимо ознакомить с историей взаимоотношений носителей Дара. Займёт это знакомство страниц 200. Ожидаемо выяснилось, что светлые ( Ходящие ) не так уж и светлы, а тёмные ( Проклятые ) не так уж и темны. Противоречия между теми и другими настолько глубоки и имеют столь давнюю историю, что о примирении не может быть и речи. Хотя, как знать — может быть, вся история Пеховым для того и затеяна, чтобы привести непримиримых противников к чему-то общему. Пока же мне, честно говоря, не совсем понятно — что есть магия в мире Хары. Ну ладно, когда-то Скульптор с её помощью творил. Но теперь какой от неё прок. Вся магия Хары представляется этакой «вещью в себе», самоценностью для внутреннего пользования узкого круга посвящённых. Наверно, потому и деградирует. В общем, от писателя жду ответов на эти вопросы в последующих книгах цикла.

Предприняты попытки сделать главных героев попривлекательнее, однако на меня не подействовало. Зараза цинизма и эгоцентризма, прилепившаяся к Нэсс и Лаэн в первой части, будет их преследовать и здесь, и Пехову придётся изрядно постараться, чтобы избавить их от этой неприглядной хвори. Боюсь прослыть бессердечным, но даже трагедия, случившаяся в финале, не особо меня задела. Гораздо интереснее выглядели те, кому читатель, по идее, сопереживать и не должен — к примеру, неистовая Тиф или хитрющая Проказа.

А под конец Пехов и вовсе забрался в свой волшебный потайной карман и извлёк оттуда беспроигрышную карту. Имя ей Юми. Моя супруга, изучившая цикл пару лет назад, все эти годы донимала меня фразой про некую собаку, которая «вот так», сделав её обычной присказкой в нашем доме. Ну вот и я узнал, о чём речь. Зверёк просто прелестный ( жена обещает, что он ещё себя покажет в полной красе ). Чем-то напоминает моего любимца Ыша из «Тёмной Башни» Кинга, и так-же с ходу вызвал к себе непреодолимую симпатию.

Ну да, согласен — книга сугубо развлекательная. Но мой интерес за собой сохранила. Приступаю к 3 части.

Стиль у Алексея Пехова такой — с места в карьер. Это у Стивена Кинга, предположим — в «Бессонице», приходится вместе с автором на протяжении первых 400 страниц упорно трясти дерево сюжета в ожидании того, когда с него начнут падать первые плоды. В «Искателях ветра» Пехов с самого начала бросает читателя в такое клокочущее сплетение событий, что тому лишь остаётся безостановочно вертеть головой по сторонам, дабы чего ненароком не упустить. И не припомню, в какой ещё книге мне встречался такой бешеный темп повествования.

Кто-бы ни приложил руку к творению мира Хары ( возможность познакомиться с создателем будет предоставлена, и не удивляйтесь, коли он окажется вашим старым знакомым ) — творение вышло несовершенным. Сознает ли это сам творец — мне пока неведомо, так-же, как и то — имеет ли это для него хоть какое-то значение. Возможно — это всего лишь игра, что-то навроде шахмат, проигрыш в которой не имеет фатальных последствий, а лишь немного уязвляет самолюбие затеявшего её игрока. Пока ясно одно — этот мир преисполнен магии и волшебства настолько, что они служат здесь основой мироздания, а всё прочее ( политика, судьбы простых людей и пр. ) изящно оттеснено в сторону. Магические войны не раз сотрясали Хару, меняя её лицо, разделив носителей магического Дара в конечном итоге на «светлых» и «тёмных». Очередные дрязги волшебников, основанные на различиях в методологии обладания Даром, случились в Харе за 500 лет до начала нашего повествования и привели к тому, что мятежные маги ( Проклятые ( ратуют за одновременное владение темной и светлой стороной магии )) были изгнаны за южные рубежи Империи. Их осталось всего шестеро. Пятиста лет им оказалось достаточно для того, чтобы взрастить семена мести и вернуться с огнём и мечом в пределы изгнавшей их некогда страны.

Вот на фоне такой войны и заплетается история Нэсса и Лаэн, прячущих свои имена и жизни от своего-же опасного прошлого в глубокой деревенской глуши. Первый — ветеран эльфийских войн Империи, позже переквалифицировавшийся в элитного наёмного убийцу. Его жена Лаэн — маг-недоучка, обладающая невероятным магическим потенциалом. Именно грехи прошлого заставят двух главных героев отправится из насиженного уютного гнёздышка прямо по лезвию ножа в южную столицу Империи — Альсгару, нажив по пути страшного врага — одну из самых могущественных Проклятых Тиф.

Основным достоинством книги, конечно-же, является её неослабевающий темп. Вам действительно некогда будет передохнуть — только вперёд! Основным недостатком — ставшее все-таки ( и, к сожалению ) хроническим писательское заболевание Алексея Пехова, заключающееся в категорическом нежелании автора придавать сюжету хоть немного лиризма и сентиментальности. В силу этого персонажи переполнены цинизмом, мера которого порой начинает раздражать. Из этого стройного ряда, выделяется, пожалуй, лишь мужественный северянин Га-нор. Глядя на других, можно смело заносить книгу в раздел «чёрного фэнтези». Во всяком случае, ни Нэсс, ни Лаэн пока не вызвали у меня желания сопереживать. Возможно, в последующем что-то в этом плане изменится.

Удивило то, что на фоне пылающей в сюжете войны Пехов пока решил не демонстрировать публике свой блестящий талант мастера крупных батальных сцен ( ох, мне никогда не забыть отряд Пёсьих Ласточек из «Хроник Сиалы» ).

В целом книга очень хороша: стройный и интересный сюжет, захватывающее и динамичное действие. Магии много ( кому-то, как и мне, это может не очень понравиться ), но она не раздражает, поскольку не такая вязкая, как, скажем, у Перумова. Несколько необычно ведётся повествование — и от первого, и от третьего лица; привыкаешь довольно быстро.

В конце маленькая ( но обязательная ) рекомендация для тех, кто цикл ещё не читал — сначала прочтите «Хроники Сиалы».

Время человеку неподвластно — сие истина непреложная. И знаю я об этом уже давно — с тех самых пор, как выбрался из коротких штанишек подростковой инфантильности. Мало того — когда я пытаюсь размышлять о сущности времени, моя излишне рациональная голова в своём непонимающем возмущении мгновенно раскаляется до температуры коагуляции белка, прекращая тем самым эти бесплодные попытки. Однако пофантазировать на тему странствий во времени так здорово! И спасибо любимому писателю за ещё одну предоставленную такую возможность.

Конечно-же, Стивен Кинг стал лиричнее и сентиментальнее. Это прослеживается во многих его последних трудах. Это тоже работа времени — становясь старше, писателю сложно оставаться столь-же острым и бескомпромиссным, что и в 30 лет. Не вижу в этом никакой трагедии — время сглаживает и мои «острые углы».

Меня не удивила готовность Джейка Эппинга отправиться в неведомый путь, предложенный Элом Темплтоном. Что удерживало Джейка в его реальности? Нудноватая работа, ушедшая к другому жена — алкоголичка? А тут ещё всплывшее в памяти Джейка сочинение бывшего ученика. Скажу вам по секрету — у меня хорошая жена и приносящая удовольствие работа, и я не самый прожжённый авантюрист, однако соблазну заглянуть в прошлое воспротивиться не смог бы ( в будущее — не хочу! ). Вот так Джейк Эппинг — 2011 превратился в Джорджа Амберсона — 1958. Две понятные цели. Личная — исправление исковерканной судьбы своего ученика Гарри Даннинга. И так сказать, общественная — долг перед данным обещанием умирающему от рака Темплтону ( а может быть — и перед всем американским народом? ). Казалось бы, чего проще. Нам-то, всезнайкам от Интернета из 21 века! Пришёл — увидел — исправил. Если кто-то продолжает оставаться сторонником столь легкомысленного подхода, то для него эта книга станет предостережением. Если получится — приходите и смотрите, только ничего не трогайте и не пытайтесь исправлять. Джейк был парнем умным, вдумчивым и осторожным, к тому-же неплохо проинструктирован Элом, потому без особого труда сумел затеряться в обыденности 1958 — 63. Но когда дело дошло до серьёзных дел ( исправлений ), он в полной мере ощутил и вкус, и запах, и силу времени. Ему пришлось узнать, какую цену принято платить за вмешательство в ход времени. Меняя прошлое, ему пришлось «внимательно за ним следить, потому что оно чувствует инициаторов перемен, и у него есть зубы». Кинг не уточнял — какие, но я уверен, что большие и острые.

Пытаться в отзыве на эту книгу хоть как-то детализировать сюжет будет неправильно. Он настолько насыщен различного рода событиями ( причём — с самого начала ), что, во-первых — это займёт немыслимое количество места, а во-вторых — превратит текст в сплошной спойлер. Делать этого не хочется, лучше коснемся ощущений.

В каждой книге Кинга есть, говоря, опять-же, «по-кинговски», своё «потаённое окно». Заглянем в него? Видите вот тех ребятишек, пытающихся танцевать свинг на маленькой площадке для пикников в Дерри? Не сомневаюсь, что вы тоже узнали Риччи и Беверли. Они славные дети, и наши старые знакомые; пожелаем им удачи. А избитый и искалеченный в Денвере Джейк, так детально рассказывающий о своих физических страданиях — это разве не сам Стивен Кинг после полученной им страшной травмы в ДТП. А вот в том дальнем углу — прекрасная лирическая история Джейка и Сейди ( да и вся история пребывания Джейка в Техасе ). Разве не навевает воспоминания о пребывании некоего Роланда Дискейна в Меджисе и о его не менее лирической истории любви к Сюзен Дельгадо? За этим окном внимательный читатель может много ещё чего углядеть. И, пожалуйста, не откажите себе в удовольствии признать, что любая книга от таких маленьких «узнаваний» становится привлекательнее.

Я никогда не бывал в Америке. С американцами общаться тоже не доводилось. Однако, тема убийства президента Кеннеди, похоже, всё ещё будоражит умы американского общества ( с чего бы Кинг к ней обратился по прошествии стольких лет ). Уж не знаю, что для автора было важнее: загадка, связанная с Ли Освальдом ( своё видение Кинг высказал недвусмысленно ), тема «хронопутешествий» или что-то другое, но у него получилось всё связать воедино в самом лучшем виде. Книга, на мой взгляд, замечательная! Достаточно взглянуть на степень детализации сюжета, чтобы понять, какой титанический труд в неё был вложен. Читается очень легко, нет тягучего введения в основной сюжет ( признаемся себе, что любимый писатель порой этим грешит ) и самое главное — несмотря на всю фантастичность происходящих событий, у меня ни разу и ни на йоту не возникло сомнения в том, что история Джейка Эппинга произошла на самом деле. Эмоционально. Сентиментально, порой — до слёз. Отдельная благодарность за финал — я бы не сумел простить автору и главному герою малодушия в отношении собственных чувств, которое могло стать препятствием к тому, чтобы сделать хотя бы попытку вернуться к Сейди.

Эту книгу мне обязательно захочется перечитать.

Всем желаю гармонии со своим прошлым ( всё равно оно будет к нему стремиться ).

Человеку свойственно испытывать некоторую неуверенность перед лицом чего-то незнакомого, даже если это совсем небольшая по формату книжка ранее нечитанного тобой автора. Всегда есть риск нарваться на собственное разочарование от несбывшихся ожиданий — эта материя настолько тонкая, что, как пришлось неоднократно убедиться в прошлом, нисколько не позволяет всецело полагаться на восторженные ( или уничижительные ) отзывы иных людей. Никто не расскажет вам о вкусе блюда лучше собственного языка. Что-то подобное чувствовал и я, беря в руки «Одда и Ледяных Великанов». По счастью, всё оказалось как нельзя лучше. Мало того, книга доставила огромное удовольствие.

Рождённому в суровом краю викингов мальчику, к 12 годам успевшему потерять отца, жизнь сулит немного радости. А если к тому же у него загадочная улыбка и искалеченная нога... Неудивительно, что в родной деревне Одд прослыл странным пареньком. Да к тому же зима в том году застряла в окрестности, нарушая привычный ход жизни и начиная менять мающихся от безделия людей не в лучшую сторону. Вот поэтому в один из дней Одд, покинув родную деревню, отправился в лес, в заброшенную хижину отца. Всего лишь ещё один странный поступок странного мальчика. И, наверно, только Одду могла встретиться эта воистину странная троица — Орёл, Медведь и Лис, в обличии которых оказались могущественные боги Асгарда, изгнанные в мир людей осуществлявшими свою месть за давнюю обиду Ледяными Великанами. Даже дети знают, что Ледяные Великаны любят холод — такова совсем нетривиальная причина затянувшейся зимы. Так что Одд вынужден был отправиться со своими божественными спутниками в Асгард — с единой целью, но со своими резонами. Удивительное путешествие для смертного мальчика!

Ещё более удивительно то, как в столь малую по объёму книжицу, к тому же написанную довольно незатейливым по звучанию языком, автор умудрился вместить столь много едва уловимого смысла. Постарайтесь в полной мере почувствовать ароматы, витающие в атмосфере книги: недетской стойкости и невесть откуда взявшейся мудрости действительно странного мальчика; чарующей беседы — поединка Одда с Ледяным Великаном; силы Красоты, способной покорить даже ледяное сердце; и, наконец — аромат той самой загадочной улыбки... Возможно, вам будет трудно поведать об этих чудных ароматах другим ( ведь они такие тонкие ), но я уверен — они вам понравятся!

Обязательно прочтите эту историю детям — отличное начало для знакомства с величественной скандинавской мифологией.

Неужели кто-то ещё наивно полагает, что несколько тысячелетий назад наши далёкие предки сумели приручить и одомашнить кошачье Племя? Какая нелепость! Есть одна занимательная история, которая поможет вам избавиться от подобных иллюзий. Для желающих ознакомиться её готов любезно поведать Тэд Уильямс.

История отважного рыжего кота по имени Фритти Хвосттрубой, где Хвосттрубой — «Имя хвоста», а Фритти — «Имя сердца». И последнее абы-кому не назовут. Целый кошачий мир со своей историей мироздания, своей мифологией, своими героями и демонами. Взглянуть на мир кошачьими глазами, оказаться в пушистой кошачьей шкурке — вот что на этот раз нам предлагает Уильямс.

Совсем ещё молодой Фритти, хоть и живёт в жилище Мурчелов ( это мы с вами ), ощущает в себе кровь и плоть Племени Охотников. И когда исчезает его подруга — фела Мягколапка, с которой он лишь начал Брачный Танец, Фритти, не задумываясь, пускается на её поиски. Начало путешествия Фритти совпадает по времени с необъяснимыми исчезновениями в округе многочисленных представителей Племени. Нити этих исчезновений ведут к своеобразному «тёмному властелину» из далёкого мифического прошлого и тесно вплетаются в историю нашего главного героя. Настолько тесно, что ему в конечном итоге придётся стать, может быть, не вершителем судеб «кошачества», но активным участником драматических событий, тому предшествовавших.

«Хвосттрубой» — самое раннее хронологически произведение Уильямса, но уже в нём он смог проявить свой талант литературного «портретиста», придав своим персонажам яркую образность и эмоциональную наполненность, даже если они, как в данном случае, не люди, а кошки. Уже тогда, как вы сможете убедиться, научился «награждать» главного героя поистине физически невыносимым количеством испытаний. И тогда-же, оказывается, пристрастился к выматывающим и мрачным блужданиям по всяческим подземным лабиринтам, которые уже попортили лично мне так много крови в «Ордене Манускрипта». Не забыл автор себя проявить и как «мастер удачных финалов» — доведя Фритти до удачного окончания своей миссии, сумел избавить его в концовке от банального и слащавого лобызания с Мягколапкой, предпочтя этому вполне логичное и приемлемое для кота философское завершение истории.

Если следовать известной классификации человечества, Уильямса, пожалуй, следует отнести к «кошатникам». Я, по этой-же классификации, отнесу себя к другой половине ( но только не к тем, кто способен поджечь кошке хвост! ). Однако книга мне понравилась. Да хотя бы тем, что это своенравное племя мне стало теперь чуточку симпатичнее. Книгу позиционируют в качестве издания для подростков, но я бы всё-же рекомендовал её для чтения взрослым — несколько мрачный в целом антураж, да и написана как-то больно «по-взрослому».